Таркеш Вяземский

Я долго боялся рассказывать об этом, но сегодня день настал. Не понятно почему: дело ли в лунах или алкоголе; нехватки сна или не проходящем мандраже. Торчу и все. Дергаюсь на нервах, земли под ногами не чувствую. И на этом фоне вспомнил такое. Кого-кого не хватало. Мало кто знает, но в детстве я занимался хоккеем. Почти профессионально. Если бы не моя страсть к курению и юношеское разгильдяйство, бьюсь об лед головой и словом, был бы отстранен с олимпийских игр из-за допинга. Да, дорогие друзья, по мне сегодня и не скажешь так. Тыкаю в шею подбородком, сижу в телефоне, сытно ем и в других радостях жизни себе не отказываю...

Кучерявые волосы Серёжи вырывались из-под шапки. За свою короткую жизнь он ни разу не видел декабрь без снега. Со дня на день наступит Новый Год. Друзья уже написали письма деду Морозу, а Серёжа нет. Мама уверяет, что его не существует, но Серёжа верить отказывается. – Вот посмотришь под ёлку и поймешь! – сказала мама шёпотом, заворачивая Серёжу в шарф. Гостиный двор окружили люди. Их красивые наряды не были видны за пуховиками и шубами. Вещи, которые они – взрослые – обсуждали с умными лицами, Серёже были непонятны, а оттого и неинтересны. То ли дело лужа! Он смотрел под ноги и представлял, как ходит по серому небу, не боясь в него провалиться...

Жил был человек и жил он не очень умно. О будущем не задумывался, наслаждался настоящим и для этого ему были необходимы деньги. Толчком к веселью и наслаждению стали микрозаймы и долги. Шиковал шерховатый, пока в один прекрасный день к нему не нагрянули злые люди, с битами в руках и недовольством на лицах. Самый маленький из них вышел вперед и сказал: — Пришло время возвращать долги. Долго плакал человек, он не знал что делать. Будущего он не планировал, образования не имел, работать не хотел. Его сокровище — день сегодняшний — подходил к концу и наступало кошмарное завтра. Тогда он решил искать мудрости у других людей...

Тогда только начиналось лето, и каждая ночь становилась испытанием. Просыпаешься — в поту, с болью в костях, мёртвым привкусом во рту. Глаза еле открываются из-за застывшей соли между веками. Спину ломит, диван, предназначенный для пары гостевых ночей, стал моим лежбищем; и оно не выдержало меня, основа прогнулась и стала причинять только боль. А если не просыпаешься — на всё воля твоя. Карантин постепенно подходил к концу, но выходить из дома было всё ещё страшновато, и самое главное — без надобности. Сквозь шум радио я услышал стук. У входной двери стояла Лена, красная, с маской и радостными глазами на лице...