Алина Кузнецова

Идея сменить фамилию на фамилию мужа пришла ко мне не сразу. Изначально мне очень хотелось стать Кузьминой, но, когда дошло до дела, я испугалась и передумала. Затем передумала опять, а в день свадьбы меня так колотило от нервов, что уж точно не до смены имени было. Игорь, кстати, был спокоен абсолютно, как мне казалось. А потом он признался, что тоже переживал. Ну и потом - медовый месяц, поиск работы, начало учёбы одной, второй, планирование отпуска в марте. Тогда я уже твёрдо решила стать Кузьминой, но когда-то потом, когда не надо будет получать визу, когда всё будет спокойно...

Странно, что человеческий мозг волей-неволей делит жизнь не некие вехи. Вот - новый год, вот - день рождения, вот - годовщина. И раз, раз, отрезается ещё кусок жизни. От этого иногда становится грустно и, чтобы подсластить пилюлю, каждый такой "отрез" мы празднуем. Сегодня 27 марта и этот день для меня - вот такой вот отрез. Ровно пять лет назад я уехала жить в Арктику. Мне тогда казалось, что моя вахта там никогда не закончится, впереди всегда было ещё несколько месяцев пребывания в полярных широтах, но -опа! - и с того дня прошло уже 5 лет...

Путь до Иультина не трудный: около двадцати шести километров по дороге. Там несколько раз попадаются развалины небольших каменных домов на одну-две комнаты. Это «командировочные дома», которые не раз давали приют человеку, которого застала врасплох пурга. Здесь была печка, можно было согреться и переночевать. Теперь же на останках былой заботы о людях мы кипятим чай в котелке на газовой горелке. На стенах дома растет трава, а в стенах появились бреши. Под конец пути дорога идёт вверх через перевал, слева и справа вырастают чёрные каменные стены – сопки...

Дорога вилась между чёрными бархатными сопками, но уже через несколько метров с правой стороны возник обрыв. Там, на самом его дне, раскинулся забытый Иультин – конечная цель нашего путешествия. Я говорю «конечная цель», потому как путешествие само по себе и есть цель, но у него должен быть свой финал. В этом путешествии финалом стал самый большой заброшенный посёлок Чукотки. Сегодня о нём знают очень немногие люди, и все они живут преимущественно на Чукотке. Туристов тут нет совсем, местных жителей – тоже...

Усталости нет. Холода нет. Дождя нет. Я не мокрая. Я сильная. Мы гребем вперёд, казалось, что прошло уже много часов и что позади осталось уже очень много километров. Иногда дождь затихет, но это лишь кратковременное затишье перед тем, как начать лить с новой силой. Нет дождя, я не устала. Ничего этого нет. Есть только река, и есть весло, и надо двигаться вперёд. Вдруг что-то изменилось, стало светлее и легче. Никогда не бывает такого, чтобы все беды и горести мира свалились вдруг разом на одного человека, всем даётся поровну и трудностей, и радостей...

Ветер трепал палатку. Под его тяжестью она прогибалась, и ее туго натянутые бока сотрясались под силой стихии; серое чукотское небо стало ещё ниже, чем обычно, а солнце совсем скрылось за белыми тучами; тундра стелилась под ногами ровным жёлто-зелёным слоем...

Прекрасно утро, когда просыпаешься в любимом тёплом спальнике «Пингвин» в большой жёлтой палатке фирмы Баск в непонятный день недели в непонятное время суток – летом электричество на Чукотке не экономят , и солнце на ночь не выключают. Я потягиваюсь, кряхтя вылезаю из палатки … и застываю в удивлении. Зажмуриваюсь и вновь открываю глаза. Нет, не показалось. Стою я посреди тундры в самом эпицентре барахолки: на земле лежат, раскинув ноги, пяток пар штанов, распятые куртки, шапки, кое-где ароматной чёрной кучей прилегли носки...

Ночью небо окрасилось в нежно-розовый цвет, но к утру стало ярко-синим, каким оно бывает в Москве под конец бабьего лета; ветер резал прозрачную гладь Амгуэмы, делая реку ребристой. Мы сели в лодки, и...

«Я полюбил эту огромную страну, раскинувшуюся вширь и вдаль, как море, от Урала до Тихого океана, с её обширными равнинами и горами, с замёрзшими берегами Северного Ледовитого океана, пустынным привольем...

Если идти от двадцать девятого дома прямо, то вы упрётесь в большое сине-жёлтое здание со скошенной крышей. Это культурно-спортивный комплекс, или попросту КСК. Я зашла сюда в первый же вечер пребывания в посёлке, но все уже разошлись, горел только тусклый свет в фойе, и виднелись пустые вешалки для одежды. На шум голосов из подсобки вышла уборщица с тряпкой в руках и сказала, что рабочий день тренера давно окончен. Тренер Миша был по совместительству ещё и школьным физруком и приехал в посёлок за два месяца до нас с Сашей...

Ближе к вечеру море немного успокоилось и из воды стал выныривать тюлени. Они качались на волнах и своими огромными пустыми глазами провожали наш тримаран. Вечером мы пристали к берегу и, поужинав гречкой с тушёнкой, легли спать. Мне снилось, что я живу в высоком доме, а напротив меня – школа. В школе работает та же директриса, что была в Баренцбурге, и ей что-то всё время от меня надо, а я не могу выйти из дома, потому что всё вокруг качается. Но выйти всё-таки очень надо – и я решаюсь. Вышла я почему-то из окна и спустилась дюльфером прямо возле футбольного стадиона...