По следам Белой Ведьмы

До рассвета было еще несколько часов. Мучительно долгих, полных страха и безысходности часов. Если смотреть в окно, то можно увидеть огни дома напротив, там кто-то не может уснуть, а может точно так же со страхом всматривается во тьму и надеется, что сегодня дверь шкафа не скрипнет... Если это так, то у этого кого-то явное преимущество - ему можно не выключать свет. Да, если только решиться опустить ноги на прохладный пол и быстро быстро добежать до выключателя, то... То меньше чем через пять минут...

"Раз." Она ненавидела подвал. Ей все время казалось, что из его недр пахнет падалью. "Два." Она никогда сюда не спускалась одна. Вообще не спускалась, за исключением первого раза, сразу после переезда в этот дом. "Три." Более четырех лет в этом не было необходимости - у нее был муж, который следил за проводкой, хранил там всякий хлам и прибирался. "Четыре." И дверь всегда была заперта, что бы дети не лезли туда играть в прятки. "Пять." Но сегодня был особенный день, ОЧЕНЬ НЕУДАЧНЫЙ ДЕНЬ. "Шесть" Сегодня из за грозы вылетели пробки, а мужа не будет еще пару дней - он в командировке...

"Обычно они выходят ночами и долго выслеживают свою добычу по узким переулкам и дальним уголкам парков. Они не боятся света фонарей и зеркал, не чтят Божье слово и неуязвимы для человеческого оружия. Они беспощадны и постоянно голодны" -Какие глупости. Белокурая кареглазая девочка лет пятнадцать насмешливо скривила губы, и вылезла испод одеяла. -Но это правда! Следом из укрытия, где они сидели с фонариком, показалась ее подруга - рыжая синеглазая и конопатая. -Проверим? -Не хочу... Неуверенно...

Ночами картины оживали и пожирали взглядами людей, спящих в просторных комнатах этого дома. Они всматривались в безмятежные лица, разглядывали каждую черточку, каждое изменение мимики или движение во сне. Это продолжалось неделями, иногда месяцами. Жители особняка становились нервными, изможденными, раздражительными и дерганными. Хорошо если кто-то из них не мог совладать с собой и уезжал, выставив перед этим проклятый дом на продажу. Хуже было тем, у кого хватало храбрости остаться. Они буквально...

Не квартира, а мечта! Почтив в центре небольшого города, с аккуратненьким свежим ремонтом, в паре шагов от остановки и хорошего большого гипермаркета, да еще и по такой смешной цене. -Беру! Без колебаний выдохнул Олег, как только переступил порог. -Не спешите, молодой человек. Марина Валерьевна, хозяйка этого чуда, смерила его строгим взглядом и разулась: -Пройдите, осмотритесь. Я очень строгая, поэтому не потерплю шумных гулянок или беспорядка, а главное... -Да да, я все понимаю. Все будет в лучшем виде...

Около подъезда толпились люди, стояла скорая и пара полицейских машин. Элизабет совсем забыла о ночном происшествии, точнее успешно убедила себя в том, что все это ей приводились, просто игры утомленного бессонницей разума. Но как только она увидела толкучку у дома, внутри что-то тоскливо сжалось и затрепетало. -Что случилось? Девушка подошла к первой же показавшейся знакомой дамочке в годах. Кажется она живет на два этажа ниже и каждую ночь спит на бигудях, учитывая что в такую рань уже поражает всех изящными локонами...

Город задыхался летним зноем и даже ночь не приносила должного облегчения. Дома таращились во мрак пустыми глазницами распахнутых окон. Загадочные исполины, они возвышались над редкими прохожими и припаркованными машинами, хранили в своих стенах секреты и боль их обитателей. Элизабет отложила в сторону ручку и потянулась за маленькой кружечкой с чаем, стоявшей рядом. Четвертый день ей никак не удавалось уснуть, хотя состояние было такое, что казалось моргни чуть медленнее и мигом накатит дрема. Но нет, она могла часами ворочаться на кровати и не сомкнут опухших усталых глаз...

Эльвира Эдуардовна была настоящей засранкой. Нет, как человека она была не плохой, но все что касалось уборки и чистоты вызывало у нее острое отторжение. -В душе я аристократка, - смеялась она, -за меня все горничная делать должна. Но то ли пенсии пожилой женщины на горничную не хватало, то ли никто не соглашался разгребать завалы в ее типовой трехкомнатной хрущевке, никто не знал. Так и рос хлам по углам дома, источая неприятный запах тлена и уныния. К Эливире Эдуардовне никто больше не ходил в гости, даже родственники...

Звонок раздался совершенно неожиданно. Я сонно буркнул что-то матом, нащупал телефон и проехался пальцем по экрану. Поднеся гаджет к уху, я собирался высказать ночному любителю поговорить все что о нем думаю, но он оказался первым и, только услышав голос старого друга, я замер. Сердце тревожно стучало в груди, в ушах шумело, но Егора я слышал удивительно четко, несмотря на то, что он тяжело дышал и то и дело запинался: -Макс? Макс, ты меня слышишь? Конечно слышишь... Слушай, Макс, тут такое дело, я извиниться хотел за все...

Эту историю моя школьная подружка слышала от своей бабушки. Насколько она достоверна — утверждать не могу, сама лично с Надеждой Никодимовной я знакома не была, но Полька утверждала что это чистая правда и частенько трагическим шепотом пугала ей знакомых. Родители Надежды Никодимовны жили в большом добротном селе рядом с городом. Богатый дом, свое хозяйство, семья — полная чаша. А рядом с ними стоял покосившийся домик Анисьи, оставшейся в войну круглой сиротой и выживающей как получится. Время было не простое и хоть до этого места беда не докатилась, но отголоски ее задели всех...

Контракт выглядел как обычный печатный лист бумаги — никаких там кровавых вензелей или странных знаков, как казалось бы на нем должно быть. Дорис смотрела на него и все происходящее ей казалось чьей-то глупой шуткой. -Подпись, и все? -И все. Демон тоже не выглядел солидно. Обычный статный мужчина в костюме тройке. Он даже без шляпы был, а уж шляпа то должна быть непременно! -Вот здесь? Снова уточнила Дорис и слеповато прищурила поблекшие со временем глаза. -Здесь. Снова спокойно отозвался мужчина...

На чернильном небосклоне блестит половина луны А второй она скрылася в мире жестоких забытых Богов Плотно заперты ставни и нет во дворе ни души Люди спрятали даже хворающих уличных псов Танька кружит, и ноги ее не касаются трав И глаза ее цвета бездонного неба наполнены тьмой Таньку батька сегодня замуж отдал За четыре гроша и мешок с серой грязной мукой Воют духи в лесу и плачет в печи домовой Затухают лучины одна за другой у кроватей людей Дохнут кошки и псы, пытаясь закрыть собой Тех кто крестит и молит мертвых святых спасенье детей Плачет Танька...