Александр Саблин

- Твоя жена у нас. Даем тебе два часа. Ты знаешь, что делать. Время пошло. На экране телефона погасла надпись о неопределенном номере. Руки суетливо открыли сейф. Звуки перезарядки золотистого сорок третьего Глока эхом отразились от высоких стен кабинета. Зеленые камуфляжные перчатки без пальцев обволокли кисти широких мужских рук. Черные берцы за мгновение сменили лакированные туфли из редкой кожи аллигатора. Эхо быстрого шага на грани с бегом наполнило длинный коридор, ведущий на парковку. Резкий визг двадцати дюймовых шин разорвал воздух вокруг рычащих семьсот двадцати лошадиных сил...

Писательство всегда представлялось и визуализировалось в моей голове как некое романтическое, далекое и чуждое простому смертному человеку явление. Но, несмотря на свою кажущуюся далёкость – внутри я ощущал некоторую легкость и связь с процессом составления букв в слова, слов в предложения, предложений в текст. Начиналось все с алфавита, который выучен был уже в шесть месяцев, продолжилось с первыми поздравлениями маме, которыми я просто покрывал, словно краской всю свободную поверхность открыток, до сих пор хранящихся где-то в маминых самых дорогих для ее сердца архивах. А дальше были и сочинения,...

- “О море, чистоты великий хранитель, в своих волнах ты несешь мою любовь, ты знаешь все, о чем грущу я. О, море, твои раскидистые берега обнимают твои прекрасные белоснежно-синие волны. Ты словно священных храм, в себе несешь святую правду и истину, что не дано нам постичь...” - Олег прочитал первый абзац из текста на телефоне, затем прервался на мгновение и посмотрел Злате в глаза, опустив гаджет вниз. - Я, когда впервые увидел море, - продолжил он, - влюбился без памяти. Написал “Оду морю” в тот же вечер. И в этот раз, когда мы с тобой приехали сюда, в ледяной Североморск, как только я увидел...

Вокзалы всегда были перипетиями человеческих судеб, пересечением путей, жизней, натянутых на струны рельсов и звучащих голосами расставаний, и долгожданных встреч. Станция “Небрежная” всегда была людной. Соединяя несколько линий железнодорожных путей, она служила неизбежным пересадочным пунктом для путешественников поездами. Кто ехал мимо с самого востока страны, преодолев уже с десяток тысяч километров, а кто-то, экономя, держал путь на юг из столицы, в надежде отдохнуть на море, до которого ехать еще сутки. Как правило, вокруг было всегда много семейных пар, в суете собирающих детей, разбежавшихся по вокзальной территории...

- Рука. Такая теплая и нежная. Я помню эту руку, что касалась меня в тот самый день. Маргарет, моя старшая сводная сестра. Как будто я не знал о ее планах! Эта тварь всегда хотела власти, денег и свободы от предков. Как сейчас помню этот показательный плач. Эти страдания. Эти грязные, недостойные даже дрянного сериала на девятом канале, актерские манипуляции. Эти речи, что должны были вызвать гордость, ностальгическую улыбку со слезами. Она была в этом хороша. А меня заткнули. Сказали, что отправят...

Ничего не могло отвлечь Алекса от мысли, что сегодня самый главный день в его жизни. Ни новости о возможных беспорядках, ни о возможности массовых протестах на фоне политического кризиса и вероятности распада страны на Фландрию и Валлонию, ни проблемы с кишечником, которые начались снова, спустя два года после лечения. Аккуратное золотое кольцо с недорогим бриллиантом уже ждало в маленьком красном бархатном склепе. Именно так почему-то Алекс называл этот футляр. “Доброе утро, Солнце! Проснулась?” “Да, Солнце, уже! День, похоже, сегодня будет прекрасный! Особенно для тебя!” “Да, милая, сегодня...