Записки предпенсионерки

Стою на балконе, любуюсь на погоду, природу и ближайшую парковку. Пейзаж тихий, привычный, немногословный. Рядом соседка вешает белье, пыхтит, скрипит, тяжело вздыхает, тут же старательно топчется беспомощный муж. Белье вырывается, дерется, брыкается, висеть, как положено не желает. И тут на кромку балкона приземляется увесистая ворона со старой деревянной прищепкой в клюве...

Сижу в очереди на прием к терапевту, тискаю в руке талон, до меня еще три человека. Терапевт дотошный, очередь идет медленно. Рядом сидят: антикварная старушка в шляпке, духах и бархатных шароварах, два пергаментных дедка в отличной спортивной форме и мужчина в скорби и клетчатом шарфе. Лица у всех суровые, готовые ко всему, включая бег с препятствиями и взятие лифта. Вдруг из соседнего кабинета вылетает эдакий фей, толстый, но легкий как мотылек дядька и громко информирует...

Две тонкие,почти акварельные, старушки громко беседует на лавочке."Ой Тань, ей не угодишь",горячится первая:"То жаришь не на том ,то варишь не так,то жёстко,то остро,то устриц,то сосиску-устала я. Надоело".Вторая бодро уговаривает:"Ты Зин...

Две элегантные дамы, стоят у подъезда, разговаривают:«Была сегодня в магазине, все в масках,перчатках и очередях, как на Венецианском карнавале. Вторая отвечает:«Нет, на Венецианский непохоже, ни перьев,...

Детский сад, куда ходила моя дочь, напоминал старый антикварный скворечник с истертыми ступенями, скрипучими дверями и вечным запахом подгорелого молока. Родители с завидной регулярностью отрабатывали в саду различные субботники. Мыли кафельные полы в коридорах, перетряхивали полосатые матрасы в спальнях, расчищали листву и пололи клумбу, в заросшем дикой сиренью,садовском дворике. Вносили так сказать, посильную помощь в воспитательный процесс. Как-то утром пришел и мой черед помогать родному заведению...

Лето, тёплый день, в парке резвятся дети, в траве горланят птицы, бегают поджарые спортсмены, дамы выгуливают воспитанных собачек. Рядом, как большой кит шумит город. Сижу на лавочке считаю ворон, они охотно дают себя посчитать, за кусочек бублика. На соседнюю лавочку садится молодой папа в интеллигентных очках и хорошенькая ,как Дюймовочка девочка. Папа тихо уговаривает малышку:«Юлечка, мы уже третий раз Винни-Пуха читаем, ты всех там знаешь, и Сову и Ослика, и Пятачка...

В школу я пришла поздней осенью, ненадолго, заменить заболевшую учительницу русского и литературы, к детям особенно не присматривалась, в школьных конфликтах не участвовала, ждала окончания «срока», надеясь вернуться к любимой научной работе. Время шло, «срок заканчивался» и я уже тихо радовалась своему возвращению, когда утром, перед началом урока, в класс зашла Гвоздева. — «Он дикий» — сказала Гвоздева, показывая рукой куда-то в сторону. — «Кто»? — переспросила я, скосив взглядом в сторону гвоздевской руки...

Еду в метро, лето, жара, в вагоне пробка, людей как сельдей в бочке, рядом качается в такт вагону приятный джентльмен в элегантном костюме. Напротив сидит милая дама с модной книжкой и прической «взбитые сливки». Читает. Вагон качнуло, мужчина наступает даме на ногу, она морщится, косит глазом, кривит губками, в общем, выражает полнейшее негодование. Мужчина потеет от стыда и вежливости. Едем дальше, вагон опять качнуло, мужчина снова наступает даме на ногу...

Пошла на рынок, ряды длинные, всех цветов радуги: красное, зеленое, желтое, сиреневое, как на палитре буйного художника. А запахи! ЗАПАХИ!!! Мята, чеснок, шалфей, чабрец, пряности — в нагретом воздухе плывут ароматы всех стран и народов. Подхожу к зеленному ряду: стоит сухой, худой, как мумия, узбек в тюбетейке. Перед ним лежат всякие специи в аннотациях и напротив красного стручкового...

Сегодня исполняется 80 лет со дня рождения Иосифа Бродского, поэта, драматурга, переводчика и блестящего эссеиста, ощущавшего время и эпоху тактильно, интуитивно, почти абсолютно. Я пришла к Бродскому поздно, поэзия во мне вообще плохо гнездится, память скользящая, ниточная, не цепкая, выветривает. Цветаеву открыла лет в семнадцать, Галича итого позже, а Ахматову с Самойловым где-то между ними, посередине, наискосок как-то. А вот к Бродскому шла долго, помню, отчетливо поразило абсолютное чувство слова, какое-то неземное, вселенское что ли...

Два хмурых джентльмена беседуют на автобусной остановке, у первого буркнул телефон. Второй спрашивает: «Кто там»? Первый отвечает: «Начальник и жена»! Второй: «Что хотят»? Первый: «Как всегда: или денег...

Еду в электричке, народу не много, сиденья не жесткие, водкой и чесноком не пахнет, условия удобоваримые. Задремала. Соседи шуршит газетами, пищат гаджетами, гремят вязальными спицами, колеса стучат, продажи всего всем идут бойко. Открывается межвагонная дверь и входит мама с мальчиком лет восьми, таща его по салону, она что-то яростно нашептывает ребенку. Ребенок морщится, готовится плакать, личико в горе и румянце. Оживляюсь, они падают...