Барвинок

Было время. Данн оборот. Звёзды в небе сошлись призывая. Я допила чай бергамот. И ушла, на тепло невзирая. Миг короткий, сладкий, благой. Обезболит сердце надеждами. И прикроет стыд наш, толпой. Спрячет душу, людскими одеждами...

Уходя не беги. Уходи. Не подарки, не поцелуи. Не деньгами, Ведь я не торги. Мы брезгливы, как те чистоплюи. Я не буду смотреть тебе вслед. Я просила поднять меня к небу. Чтоб увидеть брезжащий рассвет...

Бедная, бедная-моя девочка.                                     Глупая, глупая-твоя головушка. Сладкая, сладкая- как яблочко. Милая, милая моя розочка. Как мне, меня, тебя жалко. Это ж сколько так можно надеяться? Ждать. Держать не отпуская-милого сердцу. Мучать его и себя привязывая...

«Ты ездил к женщине,-приснился сон. Хорошая девушка, моложе меня, брюнетка. Сердце твоё было холодное и ровное. Мужчина. Мое сердце молчало. Я смотрела глазами на «соперницу», слышала ее эмоциональный абсурд и мне было жалко». -Наверно хорошо спала…...

Я прошу себе мужа с портфелем. Галстук, туфли,  горечью хмеля. Чтобы мир показал - Загадку. Опыт прожитых лет, как оглядку. -Посмотри жена,  в душу глазами. Видишь, времени след - зеркалами. Отражение друг друга мгновенно...

Привыкая любить не любить. Уходить навсегда и вернуться. Я стараюсь не нагрубить. Стоя слушаю. Не шелохнуться. Даром  дар. Подарить сладкий миг. Покачаться на волнах падких. Купидон стрелою настиг Сердце. Разум доводов шатких. Покосился в лесу старый дуб...

Осадочная, пылевидная, сухая с песком, очевидная. Мраморно-рыже зловещая. Как  мудрая женщина, Вещая. Глухая, холодная, твердая. В Мечту не "верище". Гордая. Цветенье с плодам-таилось. Но порода, ее не сгодилась. Земля это все уже видела. Колею разнесло, муть предвидела. Следов не осталось, распалось. Страх, любовь, слезы, горе смешалось. Потрескавшись камнем застыла, микромир в себе сохранила, несгибаемо, тяжеловесно...

Хочу в путешествие,- мечтательно сказала я, ковыряя мельхиоровой ложечкой в мороженом. -Опять хочу в Париж! -А вы там уже были? -Нет, но уже хотел.- рассмеялась Катерина, пересказывая анекдот. -И ничего смешного. Я понимаю, что стоять перед обьектом, «под носом» можно не разглядеть самого важного, ценного, но прикоснуться к давно минувшему, увековеченному нам в назидание. -Помнишь? Когда мы были в Каире, слушая скупую информацию на ломанном русском о Гизе, о Хеопсе, о фараонах их гробницах, я спросила у египтянина… -Кто сделал? Зачем? -Человек,- отвечает он...

Огород, огород-это «Вальс Цветов».  Эротично созревая, живое набухает, распускается бутонами и плодами,  шелестом листьев, гипнотизируя «Мелодией Рая». Стволы деревьев вздымаются вверх, восхваляя хозяина-его, ему, не его… Ветви аплодисментами шумно заглушают воспоминания неясного прошлого.    Он позаботился о других, и не спросил меня: - Хочу ли я угощения?    Тело мое просит внимания, любви, нежности. Недостаток мужской силы, защиты, энергии, сковывает его и переносит в долгосрочный проект...

С  «прошлым» все понятно,  «будущее»  можно потрогать, увидеть и запланировать,  а вот с «настоящим» проблема, оно неуловимо тут же исчезает.   Вы помните  волшебное утро в детском саду? Завтрак, звон посуды, за столиком четыре человека, в каше аромат сладкосливочного масла с нотой топления,  душистый  чай с сыром, кто-то плачет не хочет пенку. -Хочешь, я съем?    Завораживающе, как в замедленном кадре, перемещаюсь на занятия - нянечка, убирает со стола посуду,  протирает пол, на это можно смотреть часами...

-Светик! Привет! Сейчас с тобой будет разговаривать папа,- бархатно в ухо, как диктор телевидения, проговорила Инка. -Але! Але! Света? Ничего не слышно,- в трубку ворвался голос дяди Вити. Он быстро разговаривает, быстро соображает, торопливо пытается  понять все и сразу. Восемьдесят пять,  брат моего отца, последний из Могикан. Вижу его худощавое, поджарое тело, жилистые руки,  привыкшие к труду и земле. В огороде огурцы, помидоры, картошка, кабачки, лучек, зелень. Во дворе арка, с разными сортами винограда: «Дамский пальчики», «Аркадия», «Изабелла», «Жемчужина»...

Девочка, милая моя девочка. Девушка, желанная моя девушка. Женщина,  дорогая моя женщина. С какого момента начинается это восхождение вверх к «прекрасному далеко?»     Я помню в  детском саду,  постоянно играла в «победителя», а награда всему-поцелуй, десять поцелуев, сто. Танцевали, пели, кружились без эротизма и сексуального намека, не подозревая, что под пристальным вниманием  взрослых, смотрелось все это, мягко сказать, не прилично. Рассказываю своему мужу о том, как мальчику измеряла температуру, делая уколы в попу...