Габриель Гарсия

Марк задумчиво оглядел свою студию: диван, пара кресел, небольшой книжный шкаф, раковина. Пол был устлан ковром из мятой одежды, повсюду валялись зарисовки на альбомной бумаге, блокнотные листы со стихами — словом, типичная квартира талантливого неудачника, способностей у которого в разы больше, чем возможностей их реализовать. *** Синьор Чёрт явился к нему буквально полчаса назад. Марк, как и всегда, корпел над холстом, пытаясь нарисовать что-то по настоящему стоящее, однако у него не особо получалось...

— Подождите пару минут, пока ваше тело восстановится, а затем мы перенесем ваше сознание обратно в мозг. Я сижу в огромной белой лаборатории, напичканной разным оборудованием. В ней копошится мой помощник: он проверяет, чтоб все нормально работало. И опять приходится, в буквальном смысле, вытягивать из того света очередную бездарность, которая из себя ничего не представляет. Серьёзно, он ведь просто читает рэп про сучек и наркоту, да еще и под автотюн! Единственная причина, по которой мы его должны возвращать к жизни – неимоверная сумма денег, которую он вложил за своё спасение...

— Э, есть кто… — Рыцарь осекся. Интересно, разумно ли будет назвать пещеру домом? С одной стороны, для Дракона, который живёт в ней — да. Но вот для других вряд ли. Рыцарь лишь громко вздохнул и, громыхая латами, поплелся вперёд, надеясь, что Дракон его все же услышит. Ведь человеком он был не тем, кто громогласно сообщает о своём присутствии. Рыцарь вообще был парнем довольно-таки спокойным. Даже и на того, кто обычно спасает принцесс и убивает всякую нечисть почти не похож. Но что поделать — времена такие...

Солдат усмехнулся, почесав небритую щёку, и, нажав на тангенту* портативной радиостанции, ответил: — Фокстрот вызывает курение вообще-то, а так да, Волк на связи, приём. С той стороны усмехнулись в ответ: — Всё шутишь? — А почему бы и не пошутить? Ситуация смешная. А ситуация была страшной. Более чем. Впрочем, в отчаянных случаях становится необыкновенно спокойно на душе, ну или становится просто плевать - кому как. Разведка провалилась. Капрал Райли Леманн сидел под деревом в тени рощицы, неподалёку...

«День первый. Под нашим домом открыли магазин диковинных вещей. Не знаю, зачем и кто, но рекламные баннеры, обещающие кофейные кружки объемом 0,π литра и жидкость для снятия обоев заинтересовали. Пойду схожу, чтоль. На открытии кошмар. Толпа народу, все толкаются, шумят, ничерта не видно, успел лишь заметить, как владелец магазина разрезает ленточку перчаткой-ножницами. А потом меня вместе с толпой затянуло внутрь. Фух, нашел укромное место в углу, около полки с мотивирующими презервативами. Надо бы, кстати, прикупить парочку, интереса ради...

Я взвыл, получив ещё один пинок по рёбрам. Вот какой чёрт дёрнул меня подсесть к той суке у стойки?! Она бестолково улыбалась, а я наизусть зачитывал Есенина в тот момент, когда на моё плечо опустилась тяжёлая рука, и двое верзил выволокли меня на задний двор. Теперь один из них – видимо, её бойфренд – с наслаждением и расстановкой избивал меня. Очередной пинок заставил меня коротко вскрикнуть, захлебнувшись соплями и кровью. Внезапно избиение прекратилось, я услышал чьи-то голоса, потом два глухих удара, после чего повисла тишина...

Странно вот так просто встретить свою смерть. Особенно на остановке в ожидании автобуса к метро. Тут уж не задумываешься о бренном бытье, а просто сидишь и переживаешь о том, не застрял ли нужный автобус в пробке и как придется отмазываться от опоздания на работе. Когда Артем увидел Смерть, он думал именно об этом. Погружался себе спокойно в эти невротические воды, а затем посмотрел на присевшую рядом девушку и раскрыл хлеборезку от удивления. У невысокой девушки пол головы было страшно ободрано...

С тех пор, как погас телевизор, огонь — моё единственное развлечение. Верчу в руках зажигалку. Огонёк загорелся — огонёк погас. Загорелся — погас. Это завораживает, это мне нравится. Могу часами играть с пламенем, обжигать пальцы и ладони так, чтобы чувствовать, как по руке расползается боль. А потом наслаждаться тем, как она проходит, не оставляя даже следа. Это очень необычное чувство: я ощущаю себя повелителем огня, но мой пирокинез действует только с зажигалкой в руках. Это удручает. Ещё я люблю поджигать что-нибудь...

Старческий лик Луны в седых локонах облаков благосклонно взирает на землю, прогоняя мрак и пронося свой свет даже в самые тёмные уголки. Такие, например, как подворотня, в которой мы стоим. — Пиздец, блядь! – резюмирует отливающий за углом Стас. – Это полный, блядь, пиздец! — Да, – киваю. – Всё так. Пойдём? — Пойдём, – Стас выходит из-за угла, застёгивая ширинку. Вчера Стаса бросила девушка, и он второй день люто загоняется. Когда я спросил, что его утешит, он ответил, что бухло или даже что-нибудь покрепче...

Сгущается тучами, набирается грозовым облаками дальнего космоса, но никогда никуда не уходит. Так и остается висеть внутри, а ты даже не знаешь где это — внутри, в чем? Где-то посреди ребер, около сердца, но чуть правее, где-то, где болит? Но как тьма может болеть? Она с тобой надолго. Красиво было бы сказать — навсегда, но это не так; рано или поздно что-то выбьет ее из тебя. Однажды, когда ты в очередной раз сойдешь с ума, пытаясь укусить свои губы в зеркале, она сочтет тебя слишком скучным для своего присутствия, и останешься ты либо овощем, либо пустышкой...

— Отец, ну что вы раскричались? Я же все пофиксил! — донесся усталый голос. — Так вот, слушай… — Ты опять с Рафаилом в кофейне лясы точишь? Сколько раз я говорил: “Закончи все до конца и иди гуляй! Только, черт, проверь сначала то, что сделал!” — крик разнесся по всему офису. — Быстро ко мне! И напарника захвати с собой! — Господи, Отец, зачем так громко? За углом стоит обычная кофемашина, а вы называете это “кофейней!, — зевнул вошедший мужчина. — Что такое? — От твоего взывания я не стану добрее,...

Добро и Зло сидели на берегу реки. Полная луна мягко покрывала темные силуэты. — Ну что бы ты делало без меня? — Спросило Зло, смотря на плывущий по реке свет. Добро повернуло голову, и мягкое тело Зла покачнулось. — Не пытайся даже. Я — неотъемлемая часть тебя, как и ты — меня. Добро привстало с мокрой травы. Начинало холодать. Близился ноябрь. Пожухлая листва трещала под ногами. — Ты не прав. Я сам по себе, а ты существуешь лишь за моей спиной. Меня не существует, когда есть ты. Зло усмехнулось и провело полупрозрачной рукой по траве...