Блог начинающего писателя

Утром медведь сидел с остальными игрушками. Сначала я подумала, что мне приснилось, а потом решила, что мать пришла рано утром с работы, зашла в комнату и убрала его. Следующей ночью меня разбудил громкий звук, как будто что-то твердое свалилось со шкафа. Было слишком страшно, чтобы рассматривать, поэтому я покрепче закрыла глаза и залезла под одеяло с головой. Из соседней комнаты доносился храп матери. Я решила, что это она меня разбудила и успокоилась. Но через минуту что-то защекотало мне пятку...

Ночью дети имеют привычку ворочаться во сне и спихивать одеяло, а потом среди ночи просыпаются, замерзшие. Совсем маленькие начинают плакать, потому что не умеют укрыться, а дети постарше умеют, но боятся. Вдруг стоит только потянуться за скомканным в ногах одеялом, как внезапно кто-нибудь выплывет из темноты, посмотрит страшными глазами, откроет зубастую пасть. Или вообще схватит за руку или ногу и потащит под кровать. Я была не исключением, “дрыгалась по ночам” как говорила мать, а часто еще и сваливалась, поэтому возле моей кровати ничего не стояло, чтобы не разбила себе нос...

Когда выпал снег, моя соседка уже выходила гулять с коляской одна. Выглядела она уже гораздо лучше. На ней была новенькая белая шубка, которую она периодически поглаживала рукой в перчатке и улыбалась. Та зима выдалась трудной, мне приходилось много лежать. Я скучала по моим соседям, мне было интересно как они встретили новый год, как вырос их ребенок. Когда мне стало лучше, уже наступил февраль. Мама говорит, что февраль — это месяц вьюг и поземок. Все так, но один день был не такой, и я его помню до сих пор...

Позднее утро, однокомнатная квартира, незаправленная постель. На кухне посуда в раковине, на столе пепельница, аромат черного кофе в турке. Звук сливаемой воды, из ванной выходит Автор — волосы собраны в пучок, непослушные пряди выбились, черная майка на бретелях, трусы-шортики, в губах зажженная сигарета. Заходит на кухню, прищурившись, смотрит в солнечное окно. Докуривает и тушит сигарету, поворачиватся к плите, наливает кофе, поправляет спадающую бретель, берет кружку и идет в комнату. В комнате у окна письменный стол...

Когда услышали вой, часть мужчин залегли в траве по сторонам, а часть встали навстречу лесу, спинами к костру, приготовились. От леса отделились тени, увидели костер, замерли на мгновение. Даже издалека было видно их волчьи взгляды. Встали клином и медленно пошли в наступление. Впереди шел мертвый мальчик, за ним сестры и следом родители. Ведьма криво ухмылялась. Мужчины вскинули ружья, прицелились, но ни один не мог справиться с собой и нажать курок. На висках некоторых выступил холодный пот. Время...

В ту ночь, когда старик-отшельник встал с земли, осмотрелся и пошел в деревню, с мертвыми обитателями дома в поле было покончено. Это были последние мужчины деревни и их последний шанс. Они не могли допустить смерти всех женщин и особенно детей, поэтому педантично готовились напасть на дом мертвых. От уцелевшего дозорного знали, что мертвая семья спит и ее охраняют другие, которые прячутся в погребе, у входа, и, скорее всего, где-нибудь еще. Подумали о стене по периметру дома — если она снова на...

Уже много дней охотник ходил к дому мертвых. Он давно знал про невидимую стену по его периметру, про то, что ее не разбить, не обойти и не перелезть. Он сел в траву лицом к стене, закурил. Думал о том, что ведьму надо было убить еще тогда, в самом начале. Надо было наплевать на ее беременность. Слишком долго тогда рассуждали о том, что ребенок наполовину наш, свой — сына старосты. Жители деревни были жестокими, убивали хладнокровно всех, кроме детей. К детям они относились со священным благоговением и трепетом — живым или мертвым...

Его волокли за ноги по земле. Он был мертв, но еще не знал об этом. Старик приподнял голову и увидел, что за правую ногу его тащит ведьма, а за левую сын старосты. Тащили быстро и легко, хотя старик был не из слабых. Их дети молча шли рядом с матерью, по-звериному слегка пригнувшись. Вокруг был еще ночной лес, но скоро они должны были выйти к полю. Вдруг в нос начал струиться странный, как будто бы знакомый запах. Мертвые резко остановились, начали принюхиваться, что-то поняли, завыли, уронили ноги старика и бросились к полю...

Окна были плотно завешаны одеялом, но мертвые стояли снаружи и тщательно пытались заглянуть внутрь. Старик не спал. Он уже давно страдал бессонницей. До того, как начали приходить мертвые, его это не слишком беспокоило — можно было отоспаться днем, а теперь помимо обычных забот нужно было постоянно следить за крепостью дверей, ставить новые замки, запоры и засовы. Старик жил один в небольшом, крепком доме в лесу, недалеко от деревни. И недалеко от дома, в котором жили мертвые. Когда-то давно он и сам жил в деревне...

Сначала они подходили к окнам, медленно и тщательно вглядывались внутрь. Они водили своими бледными лицами так близко, что кончики их носов скрипели о стекла. Этот медленный, неотвратимый звук будил тех, кому посчастливилось заснуть этой ночью. Стекла не били, не пытались залезть в окна, не залезали на крыши и не протискивались через чердачные лазы или дымовые трубы. Зайти всегда пытались только через дверь в дом. Первое время деревенские хотели стрелять в них. Пробовали исподтишка, со стороны стены...

Первая часть Они приходили ночью. Муж, жена и трое их детей: две девочки и маленький мальчик. Они были мертвые. Они умерли два года назад. Сначала девочки, следом муж, потом мальчик и, наконец, жена. Она дольше всех выдержала голод. В ту весну многие умерли, но только никто, кроме них, больше не вставал из своих могил. Даже не из могил они вставали каждую ночь — из собственных постелей, в которые и приходили ложиться перед рассветом. Почти десять лет прошло, как их выгнали из деревни. Сначала молодую...

Когда я была маленькой, у меня были игрушки — три или четыре куклы разной степени покалеченности, уродливый, весь в катышках лопоухий серый слон с головой набекрень, плюшевый медведь без глаза и длинная плюшевая змея с чудом не вырванным красным раздвоенным языком, привезенная черт знает откуда каким-то дальним родственником моего давно сбежавшего из семьи отца. Игрушки эти нещадно мной эксплуатировались вплоть до наступления лет восьми, пока вдруг неожиданно в мои руки не попала невесть откуда взявшаяся настоящая Барби...