сергей львов

Ледяной ветер с мелкой крупкой, порывами захлёстывал лицо, проникал за воротник, вызывая дрожь всего тела. Петруха, готовый зарыться в землю у кромки только что форсированной реки, не смел поднять голову и оценить ситуацию, и от этого ещё больше накатывало отчаяние неизвестности. Полчаса назад взводный, летёха с крупными оспинами на сером от волнения лице, прыгнул на плот, увлекая отделение. Плот, томительно медленно удалялся от берега. Вот уже середина реки, на противоположном берегу тишина и неясно то ли противник не замечает, то ли поджидает, что бы бить наверняка. Накануне разведка ушла и не вернулась до сих пор...

Несёмся на электровозе к забою штольни, за ним шлейф откаточных вагонеток. Часть бригады сидит на электровозе, часть стоит между вагонеток. И то и другое крайне опасно, не дай бог увидит инженер по технике безопасности, лишение премии не избежать. С кровли свисают какие-то шланги, трубы, готовые смахнуть нас на рельсы, да и стоящим между вагонеток надо быть крайне настороженным, бывает, крайне редко, что от тряски они самораскрываются. Поскольку я новенький, водитель гонит эшелон на значительной скорости, и если честно, мне как-то не комфортно от страха...

Накануне шеф, бородач с тонкими чертами лица, бородка клинышком, придавала ему облик старорежимного интелегента, по сути он им и являлся, по рации приказал сворачивать горный отряд и выходить на промежуточный табор. Караван из 4 лошадей был у нас в отряде. Две лошади были на промежуточном таборе. Одним словом собирайте пожитки, увязывайте, грузите и уходите. Да поторапливайтесь, как бы борт с взрывчаткой не ушёл в другую партию, потом жди с моря погоды. Мне крайне неприятен был этот разговор, поскольку уже процентов 75-80 от запланированного объёма было выполнено , остатки явно уходили на следующий сезон, из-за мелочёвки нерентабельно было бы возвращаться...

Дневальный закричал: «Рота подъём!». Я одуревший от сна, слез со второго яруса коек и чертыхаясь начал надевать брюки. Шли первые сутки после карантина моёй службы в линейных войсках. Собственно и войском то сложно назвать. Громкое название «инженерные войска», ввело поначалу в недоразумение. Ещё было название «военные строители», как оно соответствовало одно к другому, до сих пор не понятно. Одним словом стройбат в условиях МНР. Старшина, коренастый, плотный, с пудовыми руками с не по уставу роскошной шевелюрой негромко скомандовал «отставить». Рота кинулась раздеваться и прыгать по койкам. В недоумении я смотрел на него...

Вовка, местный паренёк 17 лет от роду , скуластый, загорелый, плотного сложения сидел лицом к старой гари. Пожар вероятно прошёл лет 10-15 назад. Большие деревья упали и догнивали валёжником. Кое-где начал формироваться багульник, ольха, обильный травостой, крайне редко, робко стояли молоденькие берёзки. Наряду с ними стоял и сухостой. Я, двадцатилетний студент -практикант геофака, сидел напротив Вовки и поправлял костерок с булькающим котелком и банкой тушёнки, дневной паёк. Время было около пяти часов ввечёру, как говорят местные. Маршрут был закончен, шли без обеда, поскольку Вовка уговорил меня на пути к табору порыбачить...

Генка тщедушный пацан, 12 лет от роду, выскочив по малой нужде на двор справил её возле поскотины. Трясясь от холода шмыгнул в избу. Пробежав по ледяному полу юркнул под нагретую шубу. Накануне отец, приехавший с ярмарки, устроил шумную попойку со старшим сыном, крепышём 26 лет от роду, широким в плечах, розовощёким ,кудрявым зеленоглазым красавцем, удальцом в драках, печаль местных девок и замужних молодок. Поездка на ярмарку была как никогда удачной. Привезли всё о чём планировалось, под хмельной шумок и шутки раздали подарки домочадцам. Семья считалась в деревне крепкой, ладно сбитой. У Павла, старшего сына, дружок гармонист Гаврила был заводила на посиделках...

Моя мама была несколько странноватая. Вероятнее всего от того что в период коллективизации её родители умерли в одночастье. Она никогда не говорила о них, и их внезапной кончине. Было ей в ту пору пятнадцать лет. Просто в интернате, где она училась, сказали что твои родители умерли на заимке. Заставили собрать свои нехитрые пожитки и ехать на стройку которая затевалась в низовье реки, в 450 км. Первые несколько дней ехали не спеша никого не встретив. В один из дней им повстречался, как рассказывала мама, молодой мужчина весьма странный по обличью. Во первых, русоволосый, с бородой, синеглазый, говорящий на непонятном языке...