#цветвремени

Фото из открытых источников Давайте начистоту: все мы без исключения ездили по железной дороге в плацкартных вагонах, так ведь? Многим из нас доставалась верхняя полка. Выспавшись за день – после слишком раннего подъёма, после обеда, ещё просто потому, что укачивает – ночью сразу не заснёшь...

Инфузория-туфелька под микроскопом Как-то лютой зимой делала пересадку в заштатном городишке; в станционном помещении был жуткий холод, и меня, пожалев, приютила в своей служебной каморке какая-то дорожная служащая...

Люба и Саня – мои соседи по пригороду Твери, и я решила рассказать о сегодняшнем житье-бытье двух самых обычных, а значит, и очень небогатых русских людей. Это типичные выходцы из деревни, еще в молодости переехавшие в город; о подобных людях с такой тоской и сожалением в прошлые годы писали Астафьев, Распутин и Белов. Люба закончила текстильный техникум, Саня – из тех, кто на вопрос об образовании, скрывая тихую гордость, говорит: «Да у меня этих корочек!..» Речь же обыкновенно идет об окончании...

У моей сестры в Мурманске была подружка Валентина, жившая в соседнем доме. Она окончила институт торговли и имела сына-подростка от первого брака. Валя была на несколько лет старше сестры, но выглядела чудесно: невысокого роста, очень стройная, необыкновенно ухоженная, с седой высокой прядью, которая её ничуть не старила, с безупречным макияжем, всегда одетая элегантно и с большим вкусом. Валентина была из тех женщин, что идут нарасхват: едва приехав в Мурманск из Белоруссии, она тут же вышла замуж за молодого моряка и родила ему дочку...

Мою маму сегодня назвали бы перфекционисткой. Она всегда стремилась к идеальному состоянию всего, что её окружало. Отклонение от идеала вызывало у неё глубокую печаль, раздражение, а чаще открытый гнев. Но так как всё сказанное касалось – прежде всего и даже исключительно – быта, то, думаю, в основе было то, что она ощущала себя (да и была на деле) казачкой. Конкретно уральской казачкой, причём красной (её отец комиссарил после революции), хотя это, в общем-то, ничего не меняет: все казачки, как известно, беспримерные хозяйки...

Как-то целый сезон был нескончаемо серым и хмурым, и я в пику ему и чтобы хоть немного поднять себе настроение, купила школьный набор цветной бумаги и вырезала цветочки, которые как бы сыплются из рога изобилия. Так я украсила все четыре окна первого этажа нашего дома. Примитивно? Может быть. Но прохожие, взглянув на мои окна, начинали улыбаться... К Новому году я приклеила к окнам целую композицию из деревеньки (видите внизу?) и олешек Санты, а выше - серебристых снежинок. Перед следующим Новым годом я отважилась на более сложную композицию на тему балета...

Утром Таисия перебралась на кровать пропавшей Софочки, и вместе с хозяйкой мы стали думать как быть. Софочкины вещи привели нас в изумление: две неглубокие корзинки (!), закрывающиеся на щепочку, со скомканными как попало ношеными платьицами и паспорт, из которого явствовало, что Софье уже, оказывается, полных тридцать пять лет! Может, паспорт не её, а старшей сестры? Да и сами корзинки – просто для отвода глаз? Мошенница, воровка? Хозяйке в исполкоме велели держать ухо востро насчёт разных приезжих проходимцев...

… В соседней комнате явно занимались любовью. При этом дико бухали ножками кровати. Бухали очень долго, уснуть было невозможно. Утром там обнаружилась новая жиличка – одна, без неведомого партнёра, тот убежал на работу. Жиличку, прибывшую в Сочи из Москвы, звали Таисией. В ту пору я работала учительницей в небольшом посёлке на севере Карелии. И вот после изнурительного учебного года решила рвануть в Сочи. Денег было негусто, но при низких ценах в советские времена можно было «обойтись имеющимся»...

Вы не поверите, но вчера я залила чайную заварку… холодной водой! И уж не помню, сколько раз я вываливала почищенную картошку в мусорное ведро, а очистки норовила отправить в кипящий бульон… Одной из моих звёздных ролей на подмостках рассеянности стал случай, когда мама с сестрой беседовали на кухне, а я в полном забытьи подошла с другой стороны к застеклённой кухонной двери и тихонько постучалась в неё согнутым пальцем – мол, можно мне войти? Маму и сестру, помимо самого этого факта, поразило при этом выражение робости, раболепной, почти благоговейной приниженности на моём лице...

Инна говорила, что сосредоточилась на подводниках Северного Флота, потому что они безупречно, кристально здоровы. Подводники щедры – особенно те, кто с большими звёздами на погонах. И они отличные любовники; тут она, понизив голос и посмеиваясь, сообщала: такое впечатление, что у них в ВМФ словно бы проводят семинарские занятия… по поиску точки джи. В дело идёт указательный палец, небольшое вращение где надо, и любая, даже фригидная женщина заводится с пол-оборота! В активе Инны были десятки, а может,...

Вначале (наверное, все это помнят) корры постсоветского ТВ бравировали модным телебесстрастием: мол, у нас все, как на Западе, наше дело десятое – просто транслируем информацию, а выводы делать телезрителям. В регионах, где исстари повелось все столичное усугублять, а порой доводить до абсурда, молодые репортеры понавадились излагать все с откровенной скукою; порой даже голос у них от этого поскрипывал. Из толпы унылых читчиков выламывались, пожалуй, только энтэвэшные Татьяна Миткова, Леонид Парфенов, Михаил Осокин, Вадим Глускер...

Исключительным особняком стоят у меня знакомства с кинодеятелями, главные из которых – мои самые заветные друзья кинодраматурги Валерий Семёнович Фрид (в обиходе Валерик) и Юлий Теодорович Дунский (Юлик). Это мои старшие друзья, так как оба родились в очень далёком 1922 году. С Юлием Дунским я дружила вплоть до его кончины в 1982-м, а с Фридом – до его ухода в 1998-м, то есть целых двадцать семь лет… Что же нас сближало? Думаю, прежде всего родство душ, мы смотрели в одном направлении, читали одни и те же книги и делали из них сходные выводы...