Земные Ласточки

Спать на одной узкой койке девчонкам было крайне неудобно. Марина не жаловалась, но Маша не могла постоянно доставлять студенческой подруге такие неудобства. Но и снимать квартиру ей было совсем не на что...

Мария никак не ожидала, что появятся такие трудности при заселении в общежитие. Но сейчас, стоя в дверях комнаты, наполненной пятикурсницами и их парнями в нетрезвом состоянии, она понимала, что жить здесь ей просто невозможно. - Я оставлю здесь пока хотя бы сумку? – спросила она у девиц. И отправилась назад к коменданту. - Ничем помочь не могу – железным тоном заявила ей женщина. – Все койко- места уже распределены и переселять Вас в другую комнату нет возможности. Мария лихорадочно соображала, что делать...

Мария не придала значения словам цыганки. Какой-то бред! Как может погубить ее подруга? У нее точно нет таких подруг, которые могли бы Маше причинить вред. Подружек своих закадычных Свету и Галю Мария любила, и знала, что они к ней привязаны и преданы ей не менее, чем и она сама к ним. Да и рано ей еще думать о королях! Сначала – учиться, а не иначе. Девушка была серьезно настроена на поступление в ВУЗ. Тем более, что по многим важным предметным дисциплинам она была первой ученицей в своем потоке...

В школе Машу ждал сюрприз! Посылка от ее бельгийских друзей! Она не знала, кто и каким образом, какая делегация передали ее руководству школы специально для Марии. Но завуч лично вручил ей этот подарок в руки...

У Машиной сестренки, которую положили в больницу, оказался гепатит А, в народе называемый желтухой. Она заразилась им в школе. А спустя месяц с лишним, когда девочку уже выписали домой, с желтухой же, только в более сильной форме, слегла и сама Мария. А началось все с того, что у нее тоже поднялась высокая температура, и она много дней не могла ничего есть, от запаха еды даже сильно тошнило. Ее поместили в инфекционное отделение больницы, которое располагалось в старом здании 19 века. Обшарпанные стены с отваливающейся штукатуркой, мокрые потолки в жёлтых пятнах, допотопные неудобные койки...

Спустя несколько часов Мария стояла уже в подъезде перед дверью своей квартиры. Алексей ей помог донести вещи прямо до двери и попрощался. Маша нажала на кнопку звонка. Дверь отворилась, и на пороге она увидела маму, а за ней и выглядывающую сестрёнку. Радости от встречи не было предела! - А это чья же сумка? – спросила женщина. - Моя! Наша! Это все подарки! И девушка с радостью принялась доставать подарки из сумки и рассказывать маме и сестре о жизни на Западе, о своих новых друзьях и удивительных открытиях...

Так, советские граждане оказались брошены на произвол судьбы – в чистом поле, на территории чужой страны. Стоял конец октября. Иногда дул пронизывающий ветер, и в вагонах было холодно, особенно по ночам. Потому куртки люди не снимали. Припасы еды и воды, рассчитанные на два дня пути, у многих уже иссякли. И те, у кого еще что- то съестного оставалось, делились. Мария мысленно постоянно благодарила своих западных друзей, которые заботливо еды положили ей в сумку гораздо больше, чем того требовалось...

От грозного крика у Маши все сжалось внутри. Их поезд стоял в чистом поле, о мобильных телефонах тогда, в конце 1980-х, не было и речи. Помощи ждать было совсем неоткуда. Вдруг дверь их купе с грохотом открылась, и показался человек хмурого вида. Медленно перевел тяжелый взгляд с сопровождающего их группы на Марию и затем остановил его на сидящей у выхода Надежде. - Пошли! – скомандовал он ей. - Кто Вы такой? Вы не имеете права трогать ребят! – попыталась остановить его старшая группы. Тот, пригрозив ей оружием, приказал замолчать и стал выталкивать беспомощно озирающуюся Надю из купе...

Чем дальше автобус увозил их группу от Брюсселя, тем больше глаза Марии застилали слезы. Постепенно шоковое состояние от печальных расставаний сменилось на понимание безысходности. Ведь вряд ли Мария сможет когда-нибудь еще вернуться в эту сказку и увидиться со ставшими ей такими близкими, пусть и говорящим на другом языке, людьми. Вскоре из-за слез девушка уже ничего не видела. Она то и дело закрывалась платком, вытирая их, и тихо всхлипывала. Глядя на нее, Надежда тоже расплакалась. Ей тоже...

На следующее утро наступил момент прощания. Вся группа собралась у стен королевского лицея у автобуса. Давид, не отрываясь, смотрел на Марию, и в его глазах читалась тоска. Он явно не хотел, чтобы эта, так не похожая на всех остальных и запавшая ему в душу русская девушка уезжала. Если бы он мог остановить время! Или даже повернуть его вспять! У стоявшей рядом Элизабет навернулись слезы. К Марии она очень привыкла, считала уже почти членом своей семьи. И, конечно же, мудрая женщина видела состояние сына и понимала, что он влюблён...

Свой последний день в Бельгии Мария провела в семье Давида. Они все вместе гуляли у них в саду, где устроили веселый пикник. Элизабет включила музыку, вынесла из дома свое любимое кресло-качалку, надела на плечи свою праздничную нарядную вязаную шаль и даже по такому важному случаю пригласила соседей, которым очень хотелось познакомится со скромной русской девушкой, о которой они уже были много хорошего наслышаны от мамы Давида. Маша по мере своего понимания французского отвечала на интересующие всех вопросы – о жизни в России, и в частности, о своей жизни, и, как могла, поддерживала беседу...

Особенно в Брюссельском торговом центре Мария и подружка ее по путешествию Надежда с огромными от удивления глазами зависли у зеркальных витрин с косметикой, которым, казалось, просто нет числа. Разноцветные тени – на любой вкус, множество разновидностей помады – матовые или перламутровые, туши – кроме классической чёрной еще и синие, зелёные, фиолетовые… Духи! Самые настоящие французские духи в фирменных коробочках. Глядя на это волшебство, Мария думала о том, как она дома уже пару лет собирала фольгу от шоколада, чтобы на нее потом обменять дефицитные французские духи...