Текстовое поле

- Слушай, Санек, а ты чего мыться не ходишь? Мы уже вторую неделю здесь, а тебя в душевых никто не видел никогда. Боишься что ли кого? Или стесняешься? Носок заржал, как конь, а мы с Диманом переглянулись: - А вправду, Санек, почему не моешься? Может, вода там ржавая? - Да ссыкло он! - продолжал Носок. - Вдруг шампунька в глазки попадет и защипет! Санек не выдержал, встал с кровати и подошел к окну. Плотно задернул занавески, затем прошел к двери, выглянул на улицу, посмотрел по сторонам и плотно закрыл ее на шпингалет...

Инфодемия ⠀ Из-за коронавируса люди разделились на три лагеря: одни усердно мониторят новости, следят за последними событиями в мире, ведут статистику; вторые категорически отрицают любое упоминание о нем, негативят на первых, требуют перестать говорить об этом из каждого чайника; третьи хихикают и просто живут дальше, покупают всего лишь по одной пачке гречки и одной пачке туалетной бумаги. ⠀ Кто прав из этих троих? Уместно ли вообще здесь искать тех, кто прав? ⠀ Мир поставлен на паузу, нас всех сейчас поглотила инфодемия, которая страшнее пандемии вируса и гораздо непредсказуемее...

8907 год. Морфеус Птолемас купил семена качественных планет. Квадратных не было, оставались только круглые. В инструкции рекомендовали замочить их водой, чтобы появились ростки. На 7 –е сутки на многочисленных участках планет выросла трава, кусты и деревья разных цветов. 9001 год. Морфеус вырастил планеты до огромных шарообразных размеров, подкармливая их атмосферой, вирусами и радиацией. Растительность осталась только на одной из них. Остальные планеты оказались бракованными и химически непригодными для опытов...

Мы сели у окошка. Я прислонился к стеклу. Так можно немного поспать. Мари взяла телефон и включила редактор фотографий. Опять будет что-то постить в свой Инстаграм. Из тамбура периодически появлялись музыканты и продавцы ненужной мелочи. Их голоса фоном проносились в голове, мешая мне засыпать. Вдруг, сквозь полудрему, я услышал густой бас. Глаза я не открывал, было лень, но мозг все-таки пытался понять, кому принадлежит этот бодрый голос. Профессор? – Всё сидите в инстаграмах? Покупаете у этих бездельников...

– Смена философии – это больно. Лично у меня философия ассоциируется с проституткой. – Что ты несешь, Патисон? – брови Киви поползли вверх и застыли с укором. – Ну, смотри, ты завтракаешь в лучшем ресторане города – это одна философия, покупаешь одежду в секонд хэнде – другая, наблюдаешь за убийством животных – третья, а, если вдруг лично становишься жертвой психопата–маньяка – у тебя появляется такая философия, которая будет отрицать все предыдущие. Философия будет меняться всегда, если тебе от этого комфортно...

– Да я поспорю на все свое состояние, Майк – его рассказы публиковали под псевдонимом: О′Генри. Там точно апостроф, – Роберт Гарден самодовольно растекся по креслу. – Ну нееет, так может говорить только неуч или дилетант. Он всегда писал и издавался под именем – О.Генри. Точка! Точно говорю. Я же сам лично писал рецензию на его сборник «Коловращение» несколько месяцев назад. Майк подошел к окну и раздвинул жалюзи пальцами. Ему не хватало воздуха. Собеседник, похожий на недожаренного поросенка, его жутко раздражал...

Сегодня 17 мая 2026 года. Мне уже давно не нужен календарь, чтобы помнить эти чертовы земные даты. Я просыпаюсь, иду в ванную комнату, изучаю содержимое шкафчика. Каждая вещь внутри него мне отлично знакома: маленькое зеркальце, расческа и зубная паста марки «Colegate». Сегодня именно «Colegate», а не «Colgate». Хорошее начало. Маленькая девочка внутри меня улыбается. Я смотрюсь в зеркальце – родинки на месте, волосы прежней длинны, а над губой, с правой стороны, все тот же шрам. Убираю зеркальце в косметичку и направляюсь в столовую...

Дядя Коля приехал ночью. Мы все вывались в коридор. Заспанные, мягкие, розовощекие и слегка помятые. Маленькая Наташа испуганно топорщила на него глазки и обращаясь ко мне сказала: – Мама, а зачем деду эта палка нужна? И только тут мы обратили внимание на огромную, конусообразную палку в его руках. Она была вся какая–то разукрашенная и напоминала реквизит для детских утренников. – Ай, отстаньте от меня, – недовольно пробубнил он и бросил палку в угол, – долгая история. Мы переглянулись, но не разошлись, оставались на месте и с удивлением разглядывали его с ног до головы...

– А почему по пять человек в группе? – спросил Илья, скорее от скуки, чем из интереса. – Психологи говорят, что так проще сдружиться. Наш мозг легко запоминает пять или семь единиц информации. – Гриш, не занудствуй, – Варя поднялась с коряги и помешала палкой угли в костре, – Давайте тарелки, картошка испеклась. Трое мужчин протянули пустые железные чашки. Варя быстрыми движениями накидала в них по несколько картофелин, затем сняла с небольшой импровизированной плитки чайник и разлила кипяток по кружкам...

– Малыш, знаешь, я никогда не видела никого красивее тебя. – Разве я, красив? – смущенно отвернул мордашку Тиккри. – Очень! – Анжле легонько провела лапкой по его щеке, – ты будто светишься изнутри. Я стою рядом и чувствую тепло. Мне от этого так хорошо. Хочется улыбаться. Красоту всегда видишь сердцем, малыш. Тиккри растерянно посмотрел на кошку: – Я не специально. Извини. Анжле громко и от души рассмеялась. Ее очень забавлял этот славный медвежонок, не известно откуда появившийся в ее жизни несколько месяцев назад...

– Прошу тебя, не молчи… Океан, слышишь? Я уезжаю! Навсегда! Слезы лились из глаз девушки, и падали на холодный песок, но Океан лишь молчаливо бил волнами о берег, унося их с собой. *** Когда Молли было пять, она увидела в журнале красочное фото: – Мама, смотри какое море! – Молли, это не море, это – Океан, он намного больше. Девочка восторженно охнула и продолжила с любопытством изучать картинку. Огромная неподвижная волна, застывшая в объективе фотографа, навсегда осталась в ее памяти и сердце...

Знаешь, а я больше не смогу написать тебе «привет». Мне кажется это слово говорят только близким людям. Или тем, кто дорог. Или тем, кто что–то значит в жизни. Тебе не скажу. Не смогу. Нет, ты не в черном списке, не заблокирован. Ты же знаешь, я всегда отвечу, если ты напишешь. Даже, если поменяешь номер – я все равно узнаю тебя и отвечу. Наверное, потому что чувствую тебя. Нет, вру… Чувствовала. Где–то под лопатками. Спиной. Там, где должны быть крылья. Знаешь, я почти забыла тот декабрьский день...