Юлия Рудченко

Тем временем электричка тронулась. Повесть «Чуров и Чурбанов» петербургской писательницы Ксении Букши в длинном списке премии «Большая книга»! В интервью «Новой газете» (№134 от 29.11.2019) Букша говорила: «В «Чурове и Чурбанове» реальность накрошена еще мельче. Это отдельные черты, отдельные фразы, жесты, ситуации, приметы. «Чуров и Чурбанов» получился таким ярким плакатом или клипом, или фильмом. Зато здесь есть крутой сюжет!». Сюжет и, правда, крутой, полный киношной движухи и с густой костной питерской атмосферой...

Тем временем прижимая к груди Анголу и поток сознания Жозе Эдуарду Агуалуза. Спой мне песенку мягкую, как пух. Взяли мир в период крушения колониальной системы, потрясли его, разбили ход истории, а из осколков составили роман «Всеобщая теория забвения» (роман ли это?) про девочку-женщину Луду, которая 28 лет находилась взаперти из-за приступов агорафобии; про танцующего (ха-ха) бегемота, обитающего по соседству с главной героиней; про голубей с бриллиантами; наконец, про мальчика-грабителя, который грабил-грабил, а отыскал случайно свою приемную бабушку...

«Человек испытывает потребность в немалом — в бесконечности и чуде — и правильно поступает, когда не довольствуется меньшим и не чувствует себя в мире как дома, пока эта потребность не удовлетворена». «Что я такое в глазах большинства? Ноль, чудак, неприятный человек, некто, у кого нет и никогда не будет положения в обществе, — словом, ничтожество из ничтожеств. Ну что ж, допустим, что все это так. Так вот, я хотел бы своей работой показать, что таится в сердце этого чудака, этого ничтожества». Оба этих фрагмента взяты из переписки Винсента Ван Гога и его брата Теодора, длившейся 18 лет...

Тем временем в антракте. Ладан. Шумно вдохнула заложенным носом воздух, — и понеслось. Газете The Star Tribune в 2007 году Энн Пэтчетт признавалась, что никогда не смогла бы написать автобиографический роман, потому что, во-первых, она постоянно отвлекалась бы на факты; во-вторых, нет места воображению». За шесть лет, как видите, многое поменялось. Американская писательница в 2013 году выпустила сборник автобиографических эссе «Это история счастливого брака», смешав личные воспоминания о бурном...

Кажется, скоро мы все будем жить в новом мире. Безразличны ко всему происходящему лишь воробьи. Именно так они и сказали. Для тех самоотверженных, кто самоизолировался дома на период карантина, составила афишу бесплатных книжных (only!) сервисов: Внимание, список может быть дополнен! Читаем: Альпина Издательство «Альпина» предоставило бесплатный доступ к 70 книгам по промокоду GIFT_STAYHOME. Начинайте читать с «Получаса музыки», рецептов о счастье, после — переходите к прокачке памяти, чтобы устроить кроссфит своему мозгу, а завершить можно рефлексирующей «Наукой в поисках Бога»...

Мне даже неловко писать сейчас о чем-нибудь, кроме как об этом. Единственная agenda в информационном пространстве — это COVID-19 (и да, — я тоже встревожена). Неделю назад я «вышла из комнаты», дошла до метро (не чихнув) и почитала там Набокова «Лекции по русской литературе». С этой книгой, кстати, связаны очень скучные воспоминания. Купила я эту книгу, кажется, пятнадцать лет назад в Доме Зингера в «Книжном». Тогда я приехала с другими лицеистами из Великого Новгорода на очередную экскурсию в Петербург...

Посмотрите, первый номер этого года «Иностранки» посвящен современной австрийской литературе. Раньше я австрийскую литературу рассматривала как часть общегерманской культуры, поскольку вся австрийская проза писалась исключительно на немецком языке (о диалектах здесь не говорим) и тяготела к немецким традициям. По этому поводу блестяще пишет в текущем номере Наталья Васильева в рубрике «Австрия в миниатюрах», ссылаясь на исследователя австрийской словесности Шмидта-Денглера: «…говорить об австрийской литературе как о немецкой было бы смешно»...

Пол Остер, американский писатель и переводчик, сценарист. Пишет романы на стыке постмодернизма, магического реализма и экзистенциализма. В интервью газете «Известия» в 2004 году Пол Остер сказал: «Всякий раз, когда начинаю новую книгу, я как будто вступаю на незнакомую территорию. Стиль — это как часть твоего генетического кода, как твое тело. Когда я был молод, я думал над стилем все время. Тогда мне нужно было найти способ выразить себя. По прошествии лет он становится для тебя таким естественным, что ты больше о нем не думаешь...

Ниже представлен список книг, пользующихся наибольшим спросом у российских читателей в Widberries (по состоянию на февраль 2020 г). 1. Гузель Яхина «Зулейха открывает глаза» ("Редакция Елены Шубиной") История начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. В теплушке крестьянку Зулейху вместе с другими переселенцами отправляют по каторжному маршруту в Сибирь. Главное — отстоять свое право на жизнь. И любовь. 2. Алекс Михаэлидес «Безмолвный пациент» ("ЭКСМО") У Алисии Беренсон идеальная жизнь...

Чтобы женщине заниматься писательством, главное, что ей нужно — это 500 фунтов в год и своя комната. Так считает Вирджиния Вулф. «Своя комната» — это review двух ее выступлений на тему «Женщины и литература» (может, лучше формулировка «Женщины в литературе», м?) в Ньюнхэм-колледже и Гертон-колледже — двух женских колледжах Кембриджского университета в 1928 году. Вулф — одна из первых женщин-исследователей своего времени, которая раскритиковала социальные и образовательные институты XIX века, отрицавшие всякую возможность женской творческой самореализации...

«Часы» Майкла Каннингема — такое современное прочтение «Миссис Дэллоуэй» Вулф. Нет, даже не так. Это, скорее, отклик художнику от художника сквозь время. Или эхо. Постмодернистское чтение с особым ритмом и дыханием. Почти что бессюжетное чтение-течение, где за поворотом или Кларисса Дэллоуэй с розами, или Лора Браун и ее кремовый торт, или — представьте себе — сама Вирджиния, перелистывающая страницу за страницей. Три разных женщины и три разных эпохи. 20-е, 40-е и 2000-е годы. Нью-Йорк, Ричмонд и Лос-Анджелес...

«О, я самый больной в мире человек... Что ты стоишь, ты же обещался мне быть родной матерью», — примерно с такими словами я пришла на осмотр в обычную городскую поликлинику спустя несколько лет. Стою в очереди в регистратуру. Все как всегда: три окна, три женщины и цветок. Говорю: «Мне на осмотр к врачу-терапевту». Дама дает номерок. «А время какое на приём? Здесь не указано», — уточняю я. «Девушка. Правильно, что не указано. А вы просочитесь». У меня лоб сполз на нос, а левый глаза мигнул ровно...