Рассказы штурмана.

Губы Смешной случай произошел однажды с нашим курсантом Лехой. У Лехи были чуть увеличенные губы, казавшиеся слегка припухшими, из-за этого и звали его Гупик. Было, правда, и другое прозвище, прилипшее к нему из-за некоторой рассеянности и несобранности. Дело было летом. Пришли мы как-то с занятий и стоим в курилке у входа в казарму. Леха сходил в «чепок» (курсантское кафе), купил пирожное и кушает "в одно лицо" нам на зависть. Мужики просят поделиться. Леха опускает руку с пирожным и вяло отнекивается...

Ворошиловград, 1 курс, 1982 год, осень, наряд по столовой. Питались мы в столовой на втором этаже — в левом крыле, ближе к плацу. В ту пору в столовой работала очень сексапильная официантка по прозвищу «Буратино». Девица с вызывающе соблазнительной фигурой и торчащей грудью, но удивительно непропорциональным носом, эдакий Сирано де Бержерак, но только в юбке... Характер у дамочки был в высшей степени стервозным. И вот, в послеобеденный час, когда все практически было убрано, мы с Виталиком (Витас) — обладателем абсолютного рекорда по боевым прозвищам — приступили к мытью полов...

Этот случай произошел давным-давно, в одной из центральных областей нашей необъятной Родины. Бегал маршрутный автобус между пунктами А и Б. А, точнее, между одним из областных центров и районом. В тот злополучный день было все как обычно. Катится себе автобус, за рулем – водитель, в салоне – пассажиры, не так уж и много, но все же…Машин на трассе нет. В общем, картина маслом – трудовые будни. Но, то ли водитель съел что-то не то в то утро, то ли ел грязными руками, то ли не того попил. Но стало ему как-то дискомфортно за рулем, на клапан стало давить...

Один мужик решил подшутить над своей тещей, которая его запилила почти насмерть. Воспользовавшись тем, что дорогая мама учапала на рынок, зятек выпилил дырку в обеденном столе, потом залез под него, просунул голову в отверстие и замер в таком положении. Скатерть свисала до полу, и тела шутника не было видно. Еще он предварительно обильно полил кетчупом все вокруг своей дурьей башки. А теперь представьте, что увидела вздорная баба, вернувшись домой? На скатерти лужа крови, а в центре стола возлежит отрезанная голова зятя с высунутым языком и скошенными глазами...

Идет вечерком по гарнизону полковник. Тишина, хорошо, вокруг никого. Смотрит — старший лейтенант, старлей по-военному, тащится. Усталый, небритый. То ли после наряда, то ли с аэродрома. Еле ноги волочит. Никакого вида воинского не имеет. Да и годочками уже ближе к пенсии. Мало того, еще и полковника не приветствует! А уж этого наш полковник и вовсе перенести не может. — Товарищ старший лейтенант, — строго говорит он, — что же вы старших по званию не приветствуете? Нехорошо. Как ваша фамилия будет? — И за авторучкой полез...

Серега старался жить по уставу так, чтобы не слишком обременять себя его строгими рамками. Увольнение доставляло курсанту больше хлопот, чем удовольствий. Вот он в увольнения и не ходил. Самоволка вполне устраивала его. Ходил он туда, когда никому это в голову не приходило. А именно в учебное время. Он деловито шел по главной улице областного центра. Все военные были на занятиях, патруль сидел в тенистом парке, и ничто не угрожало обретенной свободе. Но вот тут-то, впереди себя, он замечает плотную...

Фото из интернета в свободном доступе Середина 90-х. Сидим в классе ЦРП (центр руководства полетами). Поздняя осень. Тоскливо. Полеты 2-3 раза в месяц, для поддержания штанов. Денежное довольствие приказало жить лучше...

Если вам кто-нибудь будет рассказывать, что совсем не боялся своего первого прыжка с парашютом, не верьте. Он либо хвастун, либо просто дурак. Нормальному человеку свойственно чувство страха перед шагом в бездну. По себе знаю — очко сжимается так, что и иголка не пролезет… В день прыжков нас разбудили ещё до рассвета. После лёгкого завтрака, состоявшего лишь из стакана чая и куска хлеба с маслом — для того, наверное, чтобы мы от полноты распиравших нас чувств не испачкали исподнее, погрузились в ГАЗ-66 и поехали на площадку приземления...

Сколь ни быть ужасной тайне – Жизнь сорвёт с неё покров. И героев наших лайнер Вышел вдруг из облаков... Очумевшие от вздору, Крутят лётчики вираж. И является их взору Прозаический пейзаж... Вертолёт реальный, зримый Мирно вдаль летит, бандит... А под ним на стропах длинных Трактор сказочный висит... Два синхронных громких вздоха По Ан-2 прошлись волной...

Идет война между Ираном и Ираком. Наш Ан-22 привез груз в Багдад и на другой день должен что-то еще доставить на полевой аэродром, поближе к зоне боевых действий. В Багдаде экипаж приглашают отобедать. Хоть и было свое, но любопытство одолело. Согласились. Привезли их в мраморный дворец. Прохлада, в каждом углу цветные телевизоры (тогда еще редкость) и кожаные кресла. В каждом зале фонтаны и птички в золотых клетках поют. Обед превзошел все ожидания. Разве что птичьего молока и свинины не было...

Летчик один в командировке был. Домой собирается и очень неприятные симптомы у себя обнаруживает. В общем, «на винт намотал». Как осознал это — в ужас, жене-то страсть надо предъявить. А у него только волосы на голове дыбом встают. Да и зараза, опять же. Как прилетел, бегом к командиру полка. Тот у них и за начальника, и за отца был. И умный — страсть! Так, мол, и так, что делать? Выручай, командир! Не зря пришел, придумал командир, как в беде помочь. — Ты, — говорит, — пойди и пару пузырей купи...