Rastr Poetry

Может быть это покажется странным, но город жил сам по себе. Конечно, люди наводили порядок на улицах и в домах. Вывозили мусор подальше за городскую стену и всячески поддерживали эту чистоту. Но едва ли, кто-то знал о том, что покинь жители свои лачуги, город продолжил бы ровно дышать, ничуть не искажая стук исполинского сердца. Так продолжалось уже тысячу лет. Янг спускалась по скользким ступеням, чиркая пальцами по влажным стенам. Факелы больше чадили, чем освещали путь. Едкий дым впивался в скошенный свод и свесив лапки, пристально вглядывался в гостью...

Улицы затягивал плотный туман. Взвесь липких капель оседала на фонарных столбах упругими полусферами. В такие моменты Янг не любила сидеть дома. Все любили, а она нет. Вкус озона оставался на губах, стоило только сделать один короткий вдох. Все городские закутки пустовали, и люди, и звери прятались в норах. Бродить наугад сквозь белесую стену мглы не просто, да и не каждому путнику Ариадна захочет помочь. Местные не рисковали. Янг же, набросив на плечи дождевик, довольно шлепала по лужам , преображающимся в дымку...

Как только ночь становилась длиннее дня, Янг накинув на плечи теплую волчовку отправлялась к болоту. Лес встречал её привычными объятиями. Близкое дыхание зимы ладони ощущали так явно, словно ухватились за склянки с соленьями в холодном погребе. Янгвара любила это время. Солнце ещё не совсем низко, а дожди вроде бы и рядом, но в бор, да и рощу заглядывать не осмеливаются, прогуливаются вдоль реки. Она неспешно разбрасывала в стороны тронутые ржавчиной листья, продолжая погружение в чащу. Звериная тропа никогда не зарастала, этот путь был привычен для многих существ...

Телефон звонил, круша привычное сонное состояние комнат. Эта монотонная трель, то и дело подбрасывала трубку вверх. Янг не любила отвечать на звонки, да и звонили ей редко. Но сегодня, что-то усердно тянуло к аппарату. Отложив в сторону перочинный нож и вишневые дощечки, Янгвара поднялась, направившись вслед за источником звука. «Говорите.» - сухо ответил девушка, притянув трубку к себе. На том конце пространства была тишина. Податливая и вязкая тишина. Не было слышно даже дыхания. Не было совсем ничего...

Пыль, осев плотным слоем на сапогах, сменила прежний цвет на серый с примесью вишневого. С каждым шагом, она пританцовывала над голенищем и вжималась в кожу снова. Бродяга уверено топал по разбитой дороге. Мимо изредка проезжали повозки. Пару раз рулевые тормозили и предлагали сократить пеший путь за счет самоходного коня, но путник с благодарностью отказывался. Дойдя до моста, он бросил в воду медную монету. Скинул с плеча котомку, вытянул гусли, подстроил струны, и присев у реки, затянул песню...

Иногда мир менялся. На удивление никто не замечал этого. Никто, кроме Янг. Люди жили привычными заботами. Реальность для них оставалась незыблемой константой. И все проплывающие мимо события вызывали вялый интерес. Янг же слышала каждое отклонение от наезженной колеи, словно хруст снежных хлопьев, когда сани уходят в сторону. В такие моменты, она садилась у окна и грела руки чашкой с мятным чаем. Мир переписывался редко. Но если это случалось, то каждый раз ярко и увлекательно. Вот и сегодня девушка ждала неминуемых перемен...

По ночам воды реки переполнял шепот. Он туманом расплывался по берегам и повествовал о забытом. Случалось ему добираться до стоянок рыбаков или перехожих путников. Те в ужасе мчались прочь. Шепот не желал зла, застряв в безвременье, он только вторил мыслям ушедших в речное служение. Слова сливались, перемешиваясь в непонятную массу эмоций, шипения и щелчков. Янг иногда приходила к реке, послушать чужие жизни. Шепот ценил её, как единственно-преданного слушателя. И каждый раз рассказывал новые истории...

Огибая разбитые глиняные горшки, тать бежал от погони. Петлял среди толпы рыночных зевак, то и дело оборачиваясь. На первый взгляд казалось, что преследования нет вовсе, но парень чуял, ощущал – на него открыта охота. Отпихнув грузного мужичка в фартуке, бегун вспрыгнул на прилавок, толкнулся ногами и уцепившись за ставни, принялся карабкаться на крышу. Уже на высоте осознал, что его настигла глухота. Он стал не в силах ориентироваться в наполнявших мир звуках. Полагаясь на оставшиеся чувства, парень несся по крышам, минуя длинные пролеты, словно крылан...

Когда мороз наращивал лед на озере так, что по нему спокойно мчалась тройка лошадей, Янгвара совершала пеший переход. В толще уснувшей воды то и дело виднелись пленённые пузырьки воздуха. Девушка скользила по этой глади, легко высекая ледяные искры. На середине, как правило она останавливалась. Вытягивала из передника дощечки, огниво, бересту и маленький мешочек. Огонь пожирал берестяную корку с наслаждением, жадно чавкал теряя изо рта обугленные крошки. А вот дощечки пережевывал уже мерно и спокойно...

Когда лёд по ночам, сковывал быстрые ручьи и высушивал лужи, вживляя в стеклянный плен листья, лес и город становились сонными. Они всё также перешептывались, но уже менее эмоционально и даже неохотно. Над малыми весями парили не истончающиеся облака дыма. Мороз довольно прыгал на стекла и принимался вязать причудливые загогулины. Снега не было. Совсем. Засвистел раздраженно чайник, сетуя на боль в обожжённых боках. Янгвара выплеснула в кружку кипяток и втянула аромат разгорячённых лесных трав. Сознание вспыхнуло яркими красками, запахами и звуками...

Случалось, что Янг надоедала человеческая личина. В такие моменты ей хотелось сбросить шкуру. Но вместо этого она садилась в старое кресло и размеренно раскачивалась, наполняя комнату скрипом столетней мебели. Словно маятник качалась быстрее и быстрее, аккуратно изгибая пространство в причудливую дугу, повторяя траекторию движения кресла. Прикрыв глаза, Янг выстукивала пальцами одной ей ведомый ритм. А через миг движение замедлялось совсем. Со стороны могло показаться, что Янгвара просто уснула...

По понедельникам Янг, традиционно оставалась за старшую. Она привычным маршрутом обходила все коридоры, то и дело, дергая замки на тяжелых дверях, проверяя, надежно ли сокрыты тайны от незваных гостей. А таковых, надо признать, было немало, но Янг они побаивались, и по понедельникам не совались. Обогнув весь диковинный лабиринт, она подходила к стертому от касаний подсвечнику. Ритмично поглаживая холодную медь, давила на него, клоня вниз. Скрипучий механизм раздвигал в стороны массивные камни, открывая мрачную винтовую лестницу...