Глас народов

Граммофон отошедшей эпохи, я весь вечер сегодня с тобой. Мне милы твои хрипы и вздохи, инструмент с допотопной трубой. Средь содомов двадцатого века, что циничен, могуч и умен, слышу: голос святой человека из минувших доходит времен. Не о прихотях потного тела, но сипя, и треща, и шурша, хочет он, чтобы вечно летела к бескорыстному небу душа. Он скрипит, шепелявя сердито, запинаясь и екая зло... В мире что-то такое забыто, что-то ведь безнадежно ушло! За стаканом постылого чая Средь пустыни сижу мировой, ручку слабую туго вращая, в лад качая ему головой...

Неверным светом светится Январская луна, Как белая медведица, Идет-бредет сосна. Идет она, качается, Ушами шевеля, Туда, где мир кончается,— На минные поля. — Эй, сосенка, не гуляй В местности соседней. Был тут раньше тихий край, А теперь — передний! А за этим краем нечто Вроде речки иль ручья И земля, что наша вечно, Только временно — ничья. Ну а сколько этой самой Незапаханной земли? Триста метров, если прямо, Как желаешь — так дели! Триста метров, только разом, Если хочешь выйти цел, Не окидывай их глазом — Глянь в оптический прицел...

Шатался вчера по Москве, Мчал в школу взлохмаченный, шалый... Сегодня шагаю, как все, в шинели тяжелой, шершавой. Иду по России в строю. Глазами, душой, не из книжек Всю родину вижу свою, Народ озабоченный вижу. А в школе-то, помнится, ты, Мальчишка по имени Сашка, Был вовсе не богатырь, По спорту — лишь тройка с натяжкой. Я сено в стога не метал, И в технике смыслил мало, И только сейчас испытал Весомость и холод металла, Лишь в этих деталях стальных Винтовки, что в руки мне дали. И хуже солдат остальных Затвор собирал я вначале...

Начало... Он начал свою работу в 1940 году, а год спустя грянула война. Проблема получения местных удобрений стала для Азербайджана еще более острой. Стране нужно было много дешевого хлопка. Джебраил Мухтарович строит на одном из бакинских нефтеперерабатывающих заводов экспериментальную установку, позволившую ему очень быстро получить новый тип суперфосфата и именно тем способом, каким мыслилось с самого начала. С волнением ждал он результата опытов, поставленных на сероземах Ширванской степи — самых тяжелых землях Азербайджана...

Первая короткая встреча с Джебраилом Мухтаровичем Гусейновым была у меня еще - в Москве, когда он приехал на несколько дней по делам. По сути дела она ничего не дала. Передо мной сидел очень вежливый, изрядно уставший человек с депутатским значком на лацкане пиджака и терпеливо отвечал на все мои. вопросы. Вопрос — ответ, вопрос — ответ. Это напоминало игру в пинг-понг.. Контакта не получилось, может быть, потому, что, Джебраил Мухтарович очень торопился. Я унес с собой лишь оттиски статей и докладов и еще получил и принял приглашение приехать в Баку...

Начало... «В каком мире мы живем,— думал Брйнкгоф.— Сотни людей вокруг знают, что его сын мертв, а он— нет... Какие же они трусы, эти «милые соседи», никто ему не сказал, никто, и именно я должен это сделать, а как? Хоть бы он не смотрел на меня, мне было бы легче» — Да, Вильгельм, к сожалению! На шахте Зонненшайн, в пятом восточном отсеке. Ты ведь знаешь еще по старым временам.... — Что? Зонненшайн? Пятый восточный? Ну да, там всегда, было неладно. В мои времена... каждую неделю завал, будто кто-то...

Жители города узнали о случившейся катастрофе прежде, чем работавшие в ночную смену шахтеры поднялись на поверхность. Ровно в три часа ночи на пятом восточном участке завалила восточном участке шахты Зонненшайн, произошел обвал. Глыба завалила восемь человек. После трех часов спасательных работ пятерых удалось спасти. Они получили увечья, но могли считать, дешево отделались. Спасательные работы продолжались еще несколько часов, пока, наконец, в одиннадцать дня были подняты оставшиеся трое. Они были мертвы...