Мы и они

- Катя, сколько можно висеть на телефоне?! У тебя в отделе уже очередь образовалась! – строгий окрик директрисы магазин заставил её вернуться к прилавку. Из покупателей был только один офицер, сосредоточенно изучал выставленные на полках детские издания. - Что-то желаете? – дежурно, но смущённо спросила она рослого капитана. - Так точно, желаю, - улыбаясь, браво ответил офицер, - на ваше усмотрение, мадемуазель, выберите мне по пять экземпляров наиболее интересных детских книжек. Катя ответила улыбкой...

Пока не поздно нужно на рубли валюту купить. Я знаю одну стюардессу, она может в этом деле помочь. Лучше покупать доллары, они надёжнее и ходовитее. Через неё удобно разом заказать приличную сумму. Канал проверенный, мин нет. Их не проверяют, под блузку никто не полезет. Я купила для себя и тебе куплю. – Катя, округлив глаза, язвительно улыбнулась и с уважением посмотрела на авторитетную подругу. – Ты не смейся, скоро это будут наши деньги, сама только что об этом рассказывала. Ещё меня будешь благодарить за прозорливость...

Она должна быть только криминальной, и на это наши и их зарубежные друзья идут умышленно. Похоже, что вскоре, Люда, с нами всё прояснится до предела. Горбачёв предлагает себя не зря по дешёвке. Зачем он ездил в Исландию, на Мальту? Германию уже вернули, раздадут и остальное. Видно, что пытаются кооперировать свои дела. Наверху они уже обо всём договорились. Загубим себя такой перестройкой! Нельзя вилку вбивать молотком в розетку. Хотим влезть на ель с голым задом. Виляем им перед всеми, поджидая сладострастного шлепка...

- Но пока их много, не переживай, хватит на всех. Может кто ещё тебе дитя налюбит.- Людмила уверенно развивала начатый тезис. – Нынче все они делятся на несколько категорий, проверяла сама много раз, почти на научной основе вывела сорта мужиков – ходоки, дебилы, придурки, игроки и пьяницы. Самые предпочтительные - дебилы. Среди них встречаются порядочные и романтики. С дебилами чувствуешь себя женщиной. С остальными – несчастной дурой. Если так пойдёт и дальше, половина населения без работы останется и вымрет затем...

- Лучше налей второй бокальчик и перейдём ко второму блюду, - Катя протянула хозяйке пустую тарелку, переведя взгляд на грибы. Они долго и жадно болтали, наслаждаясь общением, словно не виделись с детства. Рассказывали и смешное, и грустное, говорили о своих женских переживаниях, иногда о работе. - Вот, решила махнуть к тебе, дорогая, сменить немного столичную обстановку, - Катя с чувством чрезмерной сытости вытянулась на диване, - выкроила несколько дней, сейчас мало работы. Извини, что внезапно, другого случая может вскоре и не быть...

Катя прилегла на диван, свесив ноги в сапогах. Закрыла глаза. Внезапно сковавшее тело бессилие вдавило её в диван, связав невидимыми путами конечности. Онемевшие спина и руки не двигались. Она не сопротивлялась накатившей минутной немощи, стараясь хоть на миг застыть в неподвижности, зная, что сейчас встанет и займётся ожидающими её заботами. Годы трудной, без поддержки, жизни научили её снимать часовую усталость минутой отдыха. Но силы не возвращались. Она не заметила, как задремала. - Так...что...

Очень мне помогла сестра Филиппа Сюзана. Она взяла надо мной шефство, не отпускала ни на шаг. Каждый свой день она посвящала нашему общению, смотрела за мной, меня изучала и обучала. Я казалась себе девушкой-дауном, требующей неотрывного присмотра. Но, что поделаешь, частью это было правдой, форсированной необходимостью, своеобразным карантином. Я не обижалась, я понимала её. Мне тогда действительно был нужен такой костыль. Короткий поводок и широкий ошейник стали моими повседневными аксессуарами, команды – Фу! Рядом! Звучали мило, дружественно, даже с заботливой любовью...

Катя в широкой лисьей дохе с поднятым высоким воротником, в такой же рыжей пушистой шапке с болтающимся сбоку хвостом, в высоких кожаных ботфортах на смелых каблуках, прижимая к груди охапку тюльпанов, осторожно переступала через наросты неубранного льда, пробиралась к дому, стараясь не упасть под тяжестью объёмной сумки. У подъезда дома она столкнулась с почтальоншой. Они поздравили друг друга с наступившим праздником. Катя, устало отдуваясь, поставила на снег сумку. Поразмяв затёкшую кисть, протянула ей цветы...

- Пока всё. Дальнейшие инструкции обязательно будут. Не сомневайся. Её назидательный тон не давал шансов ей перечить. – Ладно, не сердись. Так надо – Подошла очередь сдавать багаж. Анна с лёгкостью ставила увесистые вещи на ленту. - Ну что, беременная? Пришло время прощаться. Не робей – всё будет OK! – Лена растерянно смотрела Анне в глаза. - Ань, лучше сказать об этом сразу. Вчера вечером я не решилась, не хотела, как ты просила, говорить о трудностях. – Лена беспокойно перебирала на груди пуговицы, лицо её побледнело...

Полковник как-то мне рассказал забавный случай, который произошёл во время его учёбы в Киеве. С ним работала молодая переводчица, которая всегда носила брюки. И вот однажды она пришла на работу в юбке. Он, удивлённый перемене, спросил её по-русски, почему она сегодня без панталон. Та вся покраснела, и, рассердившись, ушла. Офицер переживал конфуз и никак не мог понять, что происходит. И только потом выяснилось это глупое недоразумение, когда все поняли, что речь шла о брюках, а не о нижнем белье...

Иногда приезжала в вечернее время к российскому консульству, где у них в открытом кинотеатре демонстрировали наши фильмы. Из-за высокого забора ничего не было видно, но я слушала фильм, гуляя вдоль стен закрытого от меня мира. Потом, когда наши разъезжались по домам, уезжала и я. Боялась, что мою машину могут приметить, оставляла её поодаль. Наши, кстати, вели нескучную жизнь, и она их очень устраивала – постоянные праздники, вечеринки, танцы. В конце недели уезжали на пикник за город. Музыка наша часто неслась с их дома, где они проживали большой группой с женами...

В выходные дни ездила на рынок за продуктами и занималась домашними делами – уборкой, готовкой. Нужных продуктов было мало, пришлось привыкать и переходить на местную кухню. Как таковых магазинов продовольственных не было, всё только через рынок, который и рынком-то назвать было трудно. Антисанитария полная. Фрукты и овощи мыли с мылом, потом шпарили с кипятком. Посуду тоже. Вода строго кипячёная, иначе получишь смертельную болезнь. Лечиться мне, иностранке, было негде. Даже хлеб, небольшие булочки, обжигали на газовой плите...