БУМАЖНОЕ СЕРДЦЕ/АЛЁНА ВЕСНИНА

Рыжий кот спрыгнул с подоконника, потянулся и довольно мяукнул: "Наша взяла!" *** Две недели назад. Хлопнула дверь. - Мам, чайник поставь, Ух и мороз же на улице! ⠀ Худощавый парень помог девушке снять шубку. - Наташ, не стесняйся, проходи в мою комнату. А я сейчас. ⠀ Парень заглянул в гостиную, где отдыхали домочадцы: - Мы с Наташкой пришли. Пап, умоляю, не изображай Лепса. А ты, мелочь, не вздумай в замочную скважину подглядывать. Побудьте же хоть немного адекватными людьми! Спасибо...

Он смотрел на нее снизу вверх. В красном платье с белыми пуговками она казалась ему красивой. А с крупными жемчужными бусами на шее – красивой особенно. Она часто смеялась, и ему нравилось слушать, как она звонко хохочет. – Я люблю тебя, – вырвалось у него из сердца. Подбежав к ней, он зажмурился, и неуклюже уткнулся носом ей в колени. – И я люблю тебя, больше жизни. Ты и есть моя жизнь. – Она улыбнулась, и ласково провела гибкими пальцами по его пушистым светлым волосам. Он почти ничего не понял тогда, в три года от роду-то...

Все хорошо, что хорошо кончается. (All's Well That Ends Well) У.Шекспир На самом деле это был её возраст. Тридцать шесть лет и еще шесть - итого сорок два года. Но когда ее спрашивали: «Сколько вам лет?». Она меланхолично встряхивала рыжими кудрями и отвечала: «Тридцать шесть и шесть.». А там попробуй разберись чего? Тридцать шесть понятно, что лет. А шесть?...

- Я отомщу мерзавцу за все, что он сделал со мной! - выпалило разгневанное Сердце. - Не стоит, просто забудь, - мягко посоветовала Душа. - Но мне больно, понимаешь, БОЛЬНО! Меня разбили на мелкие кусочки. Вот как ты справляешься со своей болью? - яростно вопрошало Сердце. Душа горько вздохнула: - Вырезаю... а края склеиваю. Шрамы остаются, конечно. На непогоду, перед бурями чувств, дождей из слез, чешутся. Бывает так зудят - в кровь расцарапываю. А потом заживают. И так до следующей непогоды...

-  Петенька! — выскочила, она за ним на крыльцо деревенского дома, босая, простоволосая, держа под мышкой только что вымытую тарелку.      — Ты, ты телефончик забыл! — истошно завопила она. — Вот, возьми. С мокрых ладошек капала вода. Светало. Почему-то слышалось пение церковного хора и лай дворовых дворняг.    — Петр Алексеевич, я бы попросил, — важно сказал он, выхватил у Маши из рук телефон, и сел в «Чайку» образца 1955-го года.      Маша открыла глаза. «Чайка», деревенский дом, церковный хор и даже тарелка, бесследно исчезли...

Что я могла бы сказать о ней? Если она в розовом воздушном платье, то похожа на куклу Барби. Такая же белокурая и стройная. О нём? В любимой им клетчатой рубашке, он становится копией Кена. Если что, я про мужа куклы Барби, он такой же широкоплечий и темноволосый. А вместе они семья. Дети? Два замечательных мальчика-близнеца. Дом? В престижном районе, как и должно быть в их пластмассовом кукольном мире. Она, конечно же, не работала. Где это вы видели работающих Барби? Кафе, салон красоты, шоппинг с Келли, Синди, Жасмин, и им подобными...