Океан открытий

Клемин разработал процессы — один «горячий», другой «холодный» — в кислой среде. Благодаря этому появилась возможность «разворачивать» коровью цевку, то есть цилиндрическую часть кости, в пластины, из которых далее можно делать все что угодно. И кто бы мог подумать, что к таким результатам приведет чтение книжки «Технология обработки кости, изготовления зубных щеток, бильярдных шаров, дренажных труб», отпечатанной в Санкт-Петербурге. Сейчас, конечно, на Севере расцвета в обработке твердых материалов нет...

Действительно, идея эта лежит на поверхности: почему люди, современные, образованные, так высоко ценят, скажем, грубые, бесхитростные паренские ножи и не покупают красивые блестящие ножи-сувениры, которые продаются в киосках аэропортов Магадана или Якутска. Он жил в Палане и вплотную изучал быт оленеводов, цикл жизни оленьего стада. И еще раз убедился в том, что взаимоотношения северного народа с природой полны мудрой гармонии. Оленеводство — безотходное занятие. Забитый олень, как и живой, остается...

Хозяин мастерской, Григорий Клемин, готов рассказывать любые охотничьи байки, лишь бы не говорить о главном — о своей работе? Григорий -художник-прикладник. Я заметил, что графики, живописцы, как правило, гораздо разговорчивей, нежели прикладники. Наверное, изобразительные работы нужно чаще объяснять. На характер прикладника накладывает отпечаток близость этого искусства к ремеслу, неспешному, тяжелому. А люди мастеровые, как известно, склонны за чаем или за работой побалагурить, нежели серьезно говорить о предмете своего творчества...

Станет ли Камчатка Национальным парком? Туристам будет что увезти отсюда, кроме икры и рыбы. Опал, яшма, агат, аметист, обсидиан. Богатство Камчатки — не только жемчуг в реках, «золотой корень», это, если хотите, и болота, и комары, и овод. Заросли иван-чая и местные легенды. Песни коряков и сплетенные из ивовых прутьев корзины. Приглашаю вас всех, в мой гостеприимный дом в Палане, хотя бы умозрительно. На вечерний огонек нынче заглянул кочегар из Воямполки, коряк Виктор Котлов. Он — поэт-песенник и также интересуется природой...

Командоры. Мы с писателем Леонидом Пасенюком тронулись в поход. Я в кирзовых сапогах по неопытности. Путь наш к арке Стеллера. Я быстро натер ноги и вынужден был остановиться в одной из бухт. Пасенюк же пошел дальше. По мягким тундровым кочкам стал осторожно переступать босыми ногами. И везет же мне: прямо передо мною стройный, как рождественская свеча, цветок. Я нагнулся, понюхал. Пахнет! А говорят: на Камчатке цветы не пахнут. Враки! У самого Тихого океана, обдуваемый шальными ветрами, растет он, длинный, фиолетовый...

Как же паланские культработники и культчиновники думают сберечь и развиты богатую, и неведомую для многих великую северную культуру? А где, в конце концов, русский фольклор бытующий на полуострове с незапамятных времен, богатейший словарь казаков-первопроходцев? Ни того, ни другого. Как нет и третьего. Но это уже напрямую связано с экологией. Летом-88 пришлось участвовать в экологическом митинге на площади Ленина в Петропавловске-Камчатском. Много молодежи пришло. И я задал вопрос ответработникам области: будут ли у нас, как в Исландии, дома отапливаться подземными источниками или нет...

О многом мы говорили с Ятнеут. О том, что нужно вести борьбу и за экологию человека. Человека, нужно защитить. Особенно северянина. В каких условиях живут местные жители. Есть и в хороших домах, но как часто они ютятся в хибарах, холодных, насквозь продуваемых ветрами, вот и мечтают коренные северяне о возврате в землянки: там хоть тепло. А непродуманные переселения. Закрыли Рекинники, людей переселили в Ильпырь и Тымлат, многие из них там в скором времени просто поумирали: не выдержали «волюнтаристской заботы»...

Мне резонно могут заметить, что существует закон, согласно которому коренному населению разрешается содержать ездовых собак. Действительно, подобный закон имеется, но пока он не является обязательным для тех, кто организует отстрелы собак. Как правило, у коряка вся упряжка сидит на привязи, а один или два пса прогуливаются рядом, затем этих привязывают и отпускают других. Так делается постоянно, если не предстоит скорая поездка. Можно ли этих собак причислять к бродячим, а значит, и отстреливать? А такое ведь случается...

Один ученый высказал мрачное предположение, что наша цивилизация ничего после себя, кроме полиэтиленовой пленки, не оставит на земле. Вначале возникает едва заметная на белой равнине темная точка, доносится приглушенный расстоянием собачий лай. Вскоре точка вырастает и превращается в упряжку. Каюр тормозит остолом нарту, заиндевелые псы устало ложатся в снег... Подобную картину сегодня можно увидеть лишь на киноэкране или в книжках у Джека Лондона, спевшего гимн труженикам Севера — нартовым собакам...

Однажды (было это лет десять назад) мой приятель пригласил меня в тундру на утиную охоту. Прибыли на место, расположились в корякской избушке, хозяева которой отсутствовали. Надо сказать, свое жилье коряки обустраивают основательно, мелочи не упустят. Рядом с избушкой высился голенастый юкольник — вроде нашего шалаша, только на высоких столбах. Местные жители хранят здесь съестные припасы, корм для ездовых собак. А высокие столбы предохраняют продукты от посягательств пронырливой росомахи и воришки-медведя...

Особенно катастрофическая ситуация с кадрами оленеводов-пастухов в хозяйствах самого оленного района — Пенжинского. — У нас очень крупные стада, — говорит директор совхоза «Пенжинский» Владимир Николаевич Мизинин, — это просто страшно подумать. Кто знаком с оленеводством, тот может себе представить стада в четыре с половиной — пять, тысяч голов в каждом в летний период. Даже жутко смотреть на тундру, на пастбища, на самих оленей. Каково оленеводам! Его поддерживает Александр Тынавье звеньевой этого совхоза: — Раньше самый большой табун с телятами текущего года был в пределах трех тысяч голов...

Вот и маются оленеводы: в старые, тундровые домики зайти страшно, в новых коробках «Северов» и «Северянок» холодно. Может быть, Союзглавлес откликнется? Ведь если говорить о жилье, то тут много проблем и в национальных селах, где живут непосредственно вторые и третьи члены семей оленеводов. В недавнем письме нашего окружного комитета партии и окрисполкома в Совмин РСФСР приводились такие цифры: «В Корякском автономном округе 259 семей из местной коренной национальности вообще не имеют квартир, 403 семьи живут в обвальном фонде...