Голубой океан

«…Литр крови на банку соплей, Банку мочи на осьмушку пота»: Если природа, как шепчутся, всех родней, То почему она так далека от народа? Я не склоняю и не ропщу. Отнюдь. Мне ли роптать? Я парнишка с улицы. Да, не двужильный, но я люблю, Когда всё по уму. Без суеты… как сказали б – задницы. Без страха и боли… Вперед, вперед! Хоть какой-то прорыв и в воздухе сальто. Если одним прощается – отчего Нам в ответку хоть что-то Попробовать страшно? Ведь я не настаиваю: не абы что. Мир сходит с ума по вирусу...

С дуру смерти не в мочь: разбираться, склонять и елозить. Все равно попадешь В ее сети. Молись, чтобы в проседь. Человек - истукан, прожигающий важно и чинно, Человек - патронташ Без патрон, воровская малина. Можно много успеть, но тебя в этом мире не вспомнят, Проще в душу насрать, причитая, что кто-то вам должен...

Царь приказал везти дерьмо на Север. «На, выкуси», - парировал народ. Но нрав Царя суров и губер* верит, Что это шанс пойти на новый срок. На площади** пятно энтузиастов, Не знаю даже как их обозвать: Среди чинов мы сборище засранцев, Которые мешают отдыхать. На Шиесе то роют, то воюют. Зима расставит на свои места, Кто эту точку до весны «крышует», А там и лето. И опять страна Начнет гудеть, елозить, куролесить: «Шиес прорвали. Дно на самом дне, Китай теснит Восток. Бедняга Север, Как не старался, но погряз в говне"...

«Илон Маск скоро уйдет в таблетки!» - Работорговцем будет впаривать стволовые клетки. И не просто, а с присущей детищу помпой и крутизной Попробует вытеснить «Пенталгин», рынок накрыв п***й. Будто заняться юаро-канадцу нечем. Нам русским не к спеху - мы рак по старинке уриной лечим, А этот чудик, запуская в небо очередной свой секстиллион, Ставит на Третью, в которой схлестнутся робот и клон. Останутся только пингвины, с мамонтами по соседству, Хотя трудно представить пингвина, мониторящего Мацесту,...

Кто-то спутал впервые пояса часовые и всю ночь нараспев голосил. Я простил ему в полночь. Между двух и четыре, (между двух - четырёх) я вскочил. Я вскочил. Спотыкаясь прошёл по квартире, про себя, на весь дом, матеря. Я схватил трубку-дуру и сказал всё, что думал...

Сам не знаю как вышло. Случайно. Я забрел в эти дали – леса: в каждом шорохе, шепоте – тайна, в каждом вывихе, взмахе – судьба. Здесь домишко срубить бы. Домишко. Справить баньку за ним. Огород. И как бабушка Люда, по книжкам, - Жарить, парить, солить круглый год. Там где лес отступает в болота, где тропинка петляет в поля я срубил бы церквушку. С пригорка я б на выпас гонял тополя...

Бросить, что ли, все к чертовой матери? Опять этот раздолбанный Икарус. Издеваются они, что ли. Другие едут – у них мерседесы, а у меня все Икарусы да Икарусы. Ох уж эта погода! Завтра процесс в Махачкале, а дороги до Ставрополя занесло. Доберемся ли? Диспетчера в бешенстве. Где-то только расчистят, глядишь - опять замело. Одно утешение - ростовская бригада. Эти ребята всегда приезжают вовремя. Правда, порой их заносит. Но кого из нас, скажите мне, не заносит? Русских в этот раз немного. Человек пять или шесть...

Что значит жизнь? Вершина, брат, вершина. Чтоб покорить ее - порою мало жить. Чего боюсь я? Покорив вершину, признать, что покорил не ту. 25 ноября 1995 года

Мы снова встретились с Тобой… Но как мы оба изменились!.. (Признался Лермонтов весной) …А мы не встретились с тобой, И стало быть - Не изменились. 1997 год

А ведь когда-то можно было так вот запросто, Без всякой без оглядки вбежать. В прихожей Бросить все. С разбега Тапки запнуть под шкаф И без последствий закричать. Январь 2001 года

Дикий воздух приятен на вкус, но суров на улыбки. Процежу вам сквозь зубы: «Паскуды, а я поборюсь». Ночь мозолит холсты, где мансарды навязчиво гибки К протяженности местной, Которой так славилась Русь. Я исподнее вытрясу, поздно в плацкартном злословить, Кура с яйцами слиплась; Хлеб с сыром – комичный инцест. Хороша же ты будешь, когда между двух изголовий, Я шагну прямо в пропасть, скрывая за пазухой лес. Не сбавляй, воевода, мотив твой до боли понятен. Тюрьмы полнятся, Грешники толпами ломятся...

Твои песни, Василий, как в горле ком, Сальери давно бы спился, А я голосую за трек рублем, Я перешел на «Winston». Доносится эхом: «Василий жжет. Давай поднажми, братуха. Алина Кабаева не спасет, Если начальник сука». Твой новый альбом, как подход ГТО, В предчувствии, с явной опаской, А вдруг я ударюсь о бортик лицом, А ты надорвешь, брат, связки. А вдруг ты, Василий, упустишь момент. И смысла не будет в песне. И в целом лояльный к тебе элемент Подстережет в подъезде. Или, Василий, забудешь про стыд, Про гребаный стыд*...