Ночные записки

У чудом уцелевшей стены, с облупившейся штукатуркой и намеками на былое величие здания, сидели четверо. Трое высоких мужчин в зеленых плащ-палатках и бабка лет шестидесяти. Обветренные суровые лица солдат обтянуты кожей. Глаза сосредоточенно всматриваются в сумерки, щурятся от дыма дохлого костерка. Бабка отстраненно кутается в платке, драное пальтишко едва удерживает тепло. Впрочем, оно и то теплее чем неуклюжие, лопнувших от зимнего ношения резиновые сапоги на ногах старухи. Морщинистая кожа землистого цвета, глаза на выкате...

Погост в последние несколько месяцев пользовался пожалуй большим спросом, чем супермаркет в преддверии Рождественского Сочельника. Обычно приходили человек по пять - семь. Хоронили не в гробах - на всех не хватало. Выдалбливали яму в промерзшей земле, складывали мертвых в белой простыне или скатерти, ставили на насыпь простой деревянный крест с выцарапанными, а иногда выжженными надписями - список захороненных. Надеялись позже, когда всё успокоится, вернуться к могиле и придать ей должный вид. Женщины вышивали своим родным погребальные саваны, лелея надежду узнать их в этих братских могилах и чуть позже, может быть уже летом, перезахоронить по-человечески...

- Ну и чего ты сюда пришел? Ой, да ладно тебе там мычать про свою идейность, сказал бы честно - приказ. Ты - солдат, я - бывший офицер. Тоже отлично знаю, что такое приказ. И отдавал приказы, и выполнял их. Тебе вот приказали сюда ехать и нас убивать - ты выполняешь. Для тебя мы - враги, не люди. А вот для меня ты - человек, пацан молодой. Я вот сейчас сижу и думаю, что с тобой делать, что мне такого сказать, чтобы ты стал нас воспринимать людьми и думать о том, что здесь на самом деле происходит. Я ведь не хочу тебя убивать, у меня вот сестренка младшая твоего возраста. Её ваши солдаты по пьяни месяц назад изнасиловали...

На площадку перед администрацией плавно выползла техника и из неё стали браво выскакивать молодый парни с оружием наперевес. Белобрысые, высокие, с глазами цвета весеннего ручья, похожие друг на друга словно пельмени на конвейере. Командир отдавал команды по разгрузке транспорта и делал перекличку. "Все равны как на подбор. С ними дядька Черномор". Напротив администрации у стены на солнышке сидели трое стариков, рядом прыгали большой грязный пес и мальчонка. Они ждали: не будут ли выдавать продукты...

По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Когда рабочий человек остается без дела - он вначале ликует в предвкушении возможности отдохнуть от повседневных забот. Потом приходит стадия стремления к природе и он начинает гулять. Далее возникает нехватка общения и человек стремится встретиться с давними друзьями, сходить в развлекательные заведения. Потом начинается стадия трудового голода и человек, существо социальное, которому с детства прививали “работать - хорошо, не работать - плохо”, начинает искать способы уйти от мысли "Он без дела"...

Федя проснулся. Голова опиралась на стекло, которое вибрировало в такт двигателю автобуса. Проморгавшись и протерев глаза, Сторецкий выпрямился и осмотрелся. В автобусе было немноголюдно. Почти всех детей уже высадили в других поселках и сейчас в автобусе кроме них были несколько журналистов-иностранцев, военные, медик и водитель. Автобус въезжал в Крупань. *** Крупань — небольшой городок недалеко от границы Белогории, административный центр Крупаньской области, контролируемый силами Демократической Освободительной Армии...

На кухне быстро темнело. У стола сидело трое мужчин. Один из них был в форме офицеров ВС РФ и приехал после назначения в провинцию ждань сегодня утром.

Война - войной, а праздники - по расписанию. Теплым воскресным вечером 25-ого июня все как то немного приободрились и начали выползать из своих убежищ на солнышко. В закатных лучах девчоночьи щёки зарумянились, а парни достали предварительно выстиранные в летней реке брюки с стиляжными стрелками. День молодёжи в Ялике не могла отменить никакая война - людям как никогда хотелось человеческого тепла и хоть немного расслабиться среди руин города. На всё той же лавочке перед администрацией города, что и весной, сидели старики...

Ольга Константиновна уже 35 лет преподавала в школе и разрушение школы не могло изменить привычку учить. Каждую субботу к 17 часам в её маленьком домике собираются дети с 4 до 19 лет и она рассказывает им сказки про египтян, греков, французскую революцию, индейцев, борьбу Ирландии за независимость, маленькую гордую Каталонию, древний и никем не покоренный Афганистан. Старшие увлеченно слушают про современность - младшие про древний мир. Старшие мальчики просят ещё раз про первую белогорскую революцию и вторую мировую войну - младшие девочки про платья Светлейшей княгини Жданьской. Худые, они...

“Молодость моя, Белогория, Песня партизан, сосны да туман, Песня партизан, алая заря, Молодость моя, Белогория..” Катя тихонькой напевала над кроваткой. Было темно, только зрачки светились отражая свет от тоненького полумесяца. Она торопилась - надо дождаться пока уснут дети и попробовать пройти мимо военного оцепления. Несколько дней назад, что-то взорвалось и вырытый на окраине города погребок с продуктами оказался в оцеплении. Продукты кончались и надо было спешить, пока ночи безлунные. В город прибывали военные, ходили дурные слухи о происходящем в районе Хим...

-Сюда! - звук раздался словно из-под земли и Женька подумал, что это ему мерещится после того как балкой по голове стукнуло. Зов повторился и какая-то страсть к жизни выдернула из полузабытья и потянула ползти к этому голосу. Женька почувствовал на себе маленькие цепкие руки и его потащили под землю. Ну всё, кранты, видимо балкой совсем прибило. _____________________________________________________________________ Артиллерия бухала где-то вдалеке, словно бы он сидел в какой то банке, как майский жук, а снаружи кто-то ходил и топал своими мощными ногами по полу...

- Детство и юность я провел в Белогории, у тетки. Ну как провел - приезжал весной, как только годовые контрольные закончатся, и возвращался в школу только к середине октября, чтобы хоть как то успеть перекрыть оценки по пропускам и закрыть четверть. Тётка, сухощавая интеллигентная заведующая столовой, расположенной между двух фабрик, любила меня как родного сына, так что я имел неограниченный доступ к её котлетам, борщам, чердаку и рыжему псу. В общем то ничем из этого я и не брезговал, особенно...