Елена Андрияш

Лёнька был моим лучшим другом много лет. Был. И умер. Знал, что умрет. Перед смертью настойчиво связывался со мной, хотел приехать. И так же настойчиво, по неизвестной для меня причине, я эту встречу откладывала. Не могу - и все. Что меня удерживало, я не знаю. Ведь я всегда была рада его видеть. Дней 10 я морочила ему голову. Потом он позвонил по телефону и сказал, что стоит под моими дверями. Я спустилась. Он затребовал показать мои долги за лечение собаки и закрыл их. Мы пошли в ресторанчик ХачапуриХинкали, заказали что-то острое из баранины с овощами. Он всегда любил острое. Взяли хачапури с сыром и кувшин вина...

Поездка Ехать договорились накануне. В то раннее утро уже встала жара. Пылила от ветра дорога. Мы подошли к дому дяди Феди, председателя колхоза, был он мужем дедушкиной сестры. У высокого дерева стоял тентованный козлик. Бабушкин брат, дядя Саша, аккуратно пристроил трехлитровую банку меда со своей пасеки - в подарок, и сел впереди, мама и я - сзади. За рулем - дядя Федя. Ехали тяжело. Трясло на грунтовке страшно и я укачалась. Приехали. Нас, видимо, ждали. Встретила женщина. Затем подошел мужчина, седой, подтянутый и не высокий. Мама тихо сказала мне: "Посмотри и запомни". Я смотрела. Мне...

Ясным декабрьским днем отправилась я погулять с Морошкой. Морошка моя девица-красавица, модница и аккуратистка. А так как она голая, ибо порода такая ш(к)солоицкуинтли, то была одета Морошечка в новенький, связанный мной шерстяной комбинезон, сверху на другой, тонкий. Набегавшись по свеженькому снежку и насладившись прогулкой, всего -2, и ветра нет, мы уже решили идти домой. Морошка вытянула шлейку на всю длину и бодро продолжила общаться по собачьему вацапу (обнюхивала кусты и оставляла сообщения товарищам)...

(посвящаю женам солдат) Я не скучаю, просто тоскую, Ветер несет ледяную крошку. Твой телефон не отвечает. Громко мяучит рыжая кошка. Я не тоскую, жду у дороги, Запах вдыхая талого снега. Руки замерзли, промокли ноги, Стопку бы водки, да корку хлеба. Больше не жду, все внутри застыло. Только надежда играет на скрипке. Просто вернись, мой родной и милый. Вот, посмотри - золотые рыбки. Тонкий листок казенной бумаги Я прочитала, ему не верю. Господи, выдели мне отваги, И помоги избежать потери. Даже надежда куда-то скрылась. Только упрямством я бьюсь о стены. Господи Боже яви милость. Если в плену, пусть вернетя из плена...

Прошло почти тридцать лет, а я так его и не забыла. Его звали Володя, и все считали его медиумом. Он не заряжал воду и не давал рекламу. Сарафанное радио работало исправно, и к нему ломились толпы. Денег Володя не брал, и вообще не брал ничего. Он был очень худой, скуластый, с большими, дегтярными, засасывающими в себя глазами, с длинными черными волосами, собранными в хвост. И превосходно одевался. Я хорошо помню его, и совершенно не помню его одежду. Это высшее искусство, так одеваться. Никаких татуировок, украшений, бубнов или свечей. Просто какое-то странное существо, вне времени, возраста и даже пола, знающее чужие тайны...