Константинова

— Следующий, пожалуйста, проходите, — сказала Люся — специалист по душевному равновесию сотрудников Института изучения чувственных переживаний. Люся позвала следующего посетителя, едва предыдущий, работник отдела анализа чистой радости, вышел из её кабинета. Люся перебирала бумаги, не поднимая головы, но прекрасно слышала, как кто-то медленно и тяжело прошагал к её столу и с громким вздохом сел в кресло напротив неё. — Фамилия? — спросила Люся, всё еще не отрываясь от бумаг. — Туркин, — услышала она низкий, немного грубый мужской голос. — Должность? — Люся разложила бумаги в несколько аккуратных стопочек...

Лиза Вовочку спросила: «Правда, Вов, что я красива?» Вовочка ответил тут же: «Ты красивей грязной лужи, Ты прекрасней кирпича, Восхитительней мяча, Притягательней ватрушки, Интереснее лягушки, Привлекательней скворца И вареного яйца!» Лиза ручку уронила, Парту локтем зацепила, Прописи помяла пяткой...

Не знаю, почему я тогда ушла. Наверное, была молодая и глупая. Каждую субботу ты дарил мне цветы. Мелкие ромашки в крафтовой бумаге, или красные розы, перевязанные атласной лентой, или лилии в фетре, или много-много разных полевых цветочков – разноцветных и каких-то неестественно ярких. Каждую субботу я ставила свежий букет в воду, а каждую пятницу выбрасывала его, чтобы освободить вазу для новых цветов. А однажды в среду в феврале я отправила в мусоропровод увядшие, почти рассыпавшиеся то ли фиолетовые...

Дурацкий вторник. Ещё дождь этот весь день... Пока шёл от метро, придумал шесть остроумных ответов тимлиду на его сегодняшнюю реплику о моем «бессмысленном рефакторинге». Три раза наступил в лужу. Кроссовок уже насквозь. Ноябрь на носу, а я все в кроссовках. Не простыть бы… Прохожу мимо мусорных баков. Блин, утром оставил пакет на площадке у двери... Наверняка Шапокляк из 37-й квартиры уже нашла его и радостно ждёт, когда можно будет обвинить меня в том, что своим мусором я отравляю жизнь всему подъезду (если не всему дому или вообще всей улице — с этой старухи станется). Слышу — кто-то копошится в одном из баков...

Однажды Рыба встретила Бога. Бог сидел на воде и смотрел в никуда. Рыба захотела поговорить с Богом и подплыла поближе. Она поднялась к самой поверхности воды и изо всех сил окликнула его. Но Бог не услышал. Он встал и пошел в сторону берега. Рыба поплыла за ним. Когда Бог добрался до суши и пошел по земле, Рыба остановилась. Она не могла выйти из воды, но желание поговорить с Богом было сильнее. И Рыба стала Рептилией. Рептилия бежала за Богом по песку и камням, по земле и траве, по грязи и лужам...

Укутавшись в потертый байковый халат в немыслимый цветочек, Марина сидела за старым письменным столом из дерева, приставленным прямо к подоконнику, в своей крошечной съемной комнатке и смотрела на улицу. Когда-то белая шторка легко отодвигалась в самый уголок карниза. Каждый вечер Марина могла без труда наблюдать, как по спальному району передвигаются люди и машины, как выходят погулять перед сном собачники с поводками и мамы с колясками, как зажигаются огни в окнах соседних домов и как они постепенно гаснут, оповещая округу о том, что в этой квартире жизнь замерла до утра...