ZaicevaVi

там, где у бумеров трава зеленее, деревья выше, а колбаса настоящая-из-мяса-не-то-что-нынешняя, у миллениалов колосятся травмы, прорастая во все сферы жизни. пройдя острые стадии депрессий, зависимостей, рпп и тд. многие перенесли свою рефлексию из кровати на кушетку. приступили к закрытию гештальтов, ловле автоматических мыслей, развитию осознанности и медитации. куда же без медитации. духовных искателей колода таро направляла манифестировать (или генерировать, тут как повезет) в сторону 11 дома, ждать когда солнце будет в тельце, дева в ахуе, а сантехник выйдет из запоя...

заходит как-то Черчилль в бар, а там Гитлер, Сталин и Муссолини переливают из пустого в порожнее про коммунизм и фашизм, и спорят, чей мундир лучше (ответ не сулит сюрприза). но культура анекдота мертва и интерпретация прошлого в нынешние сумрачные времена принимает более монументальные формы. новый, и по словам режиссера, последний фильм Сокурова “сказка” ищет ответ на вопрос, хватит ли вечности в чистилище, чтобы переосмыслить зло, если ты годами был его корнем. фильм было сложно смотреть, еще сложнее - понять, однако в послевкусии нет равнодушия или сожаления...

В попытках преодолеть боязнь чистого листа, этот ступор перед неоформленным, невысказанным впечатлением, хочется пускаться в аналогии и каламбуры. Говорить о домах и Джеках, которые их строят, пускаться в воспоминания о каждом прочитанном каннингеме (это был уже последний, больше не осталось), ну или завести шарманку на сентиментальный и простой, но проникновенный лад, но у меня это получится явно хуже, чем у автора, о котором хочется сказать, а все упорно никак не сложится. Когда хочешь сказать,...

Вечер, когда дочитан роман Кузнецова, и вместо мнения и описания, вордовский файл пытаются наводнить какие-то претенциозные дихотомии, несколько напыщенные, достаточно абстрактные и сильно далекие от характера самого труда, изданного в редакции Елены Шубиной в 2018 году. Если вы не слышали об авторе и не знаете, зачем его читать, то кроме официальных признаний его таланта, вроде шорт- и лонг- листов различных отечественных премий (НацБест, Русский букер, Большая книга ect), сами за себя говорят его романы, полюбившиеся, разносторонние и приковывающие к себе интерес...

Герой нашей сегодняшней виртуальной встречи не нуждается в представлении для публики читающей, ну или около того. Не запомнить фамилию этого отечественного преподавателя зарубежной литературы достаточно сложно, но запомнить ее правильно еще сложнее,и в его новом романе неоднократно вышучивается неспособность людей правильно произнести божественную фамилию (а божественная, потому что в переводе звучит как «Дар божий», о чем тоже любезно сообщает нам автор). Вышедший в 2019 году роман отзывается...

На обложке книги, самонадеянно обещающей объяснить обывателям, почему созданное из мусора нечто имеет художественную и часто заоблачную материальную ценность, изображение (не уверена, что надрезанный холст можно назвать картиной) произведения Лучо Фонтана, чьи работы продаются за десятки миллионов долларов. И если от этой книги вы хотите разумного и логичного объяснения феномена ценности произведений современного искусства, то лучше оставить эту пустую надежду в принципе. Суп «Кэмпбэлл» Энди Уорхол, 1968 Еще где-то в ХХ веке творческая прослойка осознала кризис...

Перед тем как начать стоит оговориться, что за Пелевиным в моем читательском анамнезе закреплено прочное место на пьедестале пустоты в несуществующем пантеоне. Звенящий дзен некоторых его работ распутывал любые узлы моих нервов. Кому, в самом деле, какое дело, если всего этого, весьма вероятно, даже и не происходит на самом деле? Но. Здесь стоит подчеркнуть двумя линиями, может, даже обвести кривоватой рамочкой в заметках, что никакая бесконечная любовь к автору не может удержать от того, чтобы иногда его поругать...

Сартр – не просто философ, если позволите, это рок-звезда среди французских интеллектуалов ХХв. В двух миниатюрных повестях он рассказывает о том, что легло в основу всей его будущей деятельности – как он начал читать и писать. За условно намеченным сюжетом стоит повзрослевший Жан-Поль, то усмехаясь, то безжалостно придаваясь самобичеванию, он с высоты прижитого (а что важнее, написанного и осмысленного) пытается рассказать о себе в детстве. Не прикрывая лицедейство, замкнутость и, несмотря на веру родственников, признавая свою заурядность...

Страны, войны поколения и писателей объединяет то, что им не обойтись без героев. Люди занимаются мифотворчеством и самообманом, лепят из подручных добродетелей идеального гражданина, со временем все дальше отходящего от того самого недосягаемого идола (думаю, не стоит уточнять, о ком речь) И роман Ирвинга хочется назвать притчей, не будь он таким огромным, скрупулёзно написанным скопищем крючков и ружей, которые зацепят и выстрелят в нужный момент. Рассказ ведется от лица Джонни Уилрайта, которого с детства сопровождает Оуэн Мини...

Если у кого-то наблюдается острый недостаток сентиментальности, а книги какой-нибудь абстрактной джо-джо закончились, то можно внести разнообразие в виде страданий уже не юного Вертера, а взрослого турецкого мужика. (пренебрежение автора поста к нежным чувства продиктовано исключительно душевной черствостью, отношения к художественным особенностям романа не имеет) итак, турецкое общество 70-80х годов, красить волосы и носить мини уже немножко можно, но не совсем. Любые попытки женщины свободно...

Ни один уважающий себя любитель покритиковать современность не обходится без пресловутого «раньше было лучше». И в этом самом «раньше» критики доходят и до коммунистов, и до царей, а иногда и до Рюриковичей. Качественная прививка от желания погрустить по роскошным дворцами, и богатым домам, ныне растворенным в коммуналках, кроется под обложкой исследования Дугласа Смита (а мне все чаще и чаще на ум приходит вопрос, почему интересные исторические материалы по истории России чаще всего создаются не на родине...