Кащеевы байки

Глава 1 В окно врезался очередной комок света, по недосмотру пробившийся через кордон высоких хмурых облаков. Наглый и грубый, он походил на размашистую оплеуху, нанесенную сзади озверевшим от несовершенства мира дзенским мудрецом. Зажмурившись, Шоплен в очередной раз пожалел, что вообще вышел на работу. Над Абаканом занимался рассвет, степной ветер раздувал осеннюю непогоду, внезапно растекшуюся московской волглой серостью по выгнутому как дно казана небу. Скукожившееся от холода бледно-жёлтое...

Из рук Кащея выпала стеклянная сфера, глухо стукнулась об пол и закатилась под кровать. Он не обратил внимания – слабость, прокатившаяся волной по всему телу, достигла глаз и выключила свет, оставив на периферии зрения остаточные сполохи красного и желтого света. Царь мертвых стремительно погружался в сон, навеянный прозрачным шаром, тускло светившимся в подкроватном сумраке. Внутри него слабо переливался всеми оттенками белого снег, моргала сквозь тучи полная луна и изредка качались ели, осыпая с ветвей клочки тяжелого, белого покрова...

На самом деле Пушкина было два. Возможно, его было и больше, но свидетельства об этом до нас не дошли, и потому этот аспект жизни великого поэта остается до сих пор покрытым мраком. Впрочем, вот что точно известно науке – так это то, что двойственность Пушкина оказалась совершенно сокрыта от современников. Раньше мы могли только гадать, прилагал ли сам Пушкин к этому усилия, намеренно скрывая себя в двух экземплярах или же он, пользуясь общественным невниманием, жил себе припеваючи, совершенно этого не замечая...

Свет падал через лес, оставляя свои части на всем, чего касался. Каждый луч отдавал немного себя стволам корабельных сосен, хвое, веткам, воздуху и траве, пробивавшейся через прошлогодние коричневые иголки. Солнце наполняло собой все сущее, растворяясь в неге и ярко-голубом небе. Можно было сказать, что его свет вдыхал жизнь в бытие, но это оказалось бы не совсем правильно – электровозу ленивое светило выдало только дополнительный нагрев корпуса и блики. Правда, надо признать, он выглядел празднично и нарядно, составляя вместе с соснами недурной тандем...

Кащеева жена смотрела на себя в зеркало. Обычное зеркало, и в нем обычное лицо. Такое же, как у всех – два глаза, нос, рот, лоб, щеки, подбородок. Она знала, что большинство людей найдет в этом лице кучу отличий от других лиц, и мнения насчет привлекательности, как и насчет чего угодно, окажутся противоположными со множества разных сторон. Также Кащеева жена была уверена в том, что никогда не поймет сама, в чем же заключаются различия. Одно и то же, расположенное в нужном порядке. Разница в миллиметраже форм и размеров...

Было время, когда рога архара упирались в небо, а хвост верблюда заметал пыль от его шагов. Тогда звезды были не звездами, небо — не только крышей мира, а в горах жили могучие духи, иногда спускавшиеся поговорить с людьми. В то самое время, давным-давно или, может быть, совсем недавно, в самой середине зеленой, пахучей, весенней степи сидел у костра человек. За его спиной стояла расписная юрта, густые усы лежали на груди, а в руке дымилась длинная серебряная трубка. Он не был стариком, потому...

Кащеева жена сидит на крыльце и лениво постукивает веточкой бузины по ступеньке. На ее лице проступает скука. Обычный день в царстве мертвых. И страшно надоевший диалог с очередным новеньким. Почти все поначалу задают одинаковые вопросы. - Где находится царство мертвых? – нетерпеливо повторяет новенький. - Тебе зачем? – Кащеева жена с трудом подавляет зевок. - Хочу знать, где я. - Зачем? - Как зачем? Мне здесь еще жить да…Быть. - А что мне будет за ответ? - А что ты с мертвого возьмешь? - Ты кофе любил? - Не, я больше по чаям...

Ветер бросал ему в лицо соленые капли. Они стекали по морщинам, исчезая в густой бороде, спутывая свою серую сталь с сединой. Наверное, также волны исчезали в гулких фьордах, когда ветер с севера гнал стада облаков над его родиной. Брызги морской воды летели, тяжелым стуком отдаваясь в самом сердце человека, сидевшего на каменистом пляже. Его не волновали ни сырость, ни протяжный холод вод – он сидел, закутавшись в плащ из колючего домотканого полотна, и смотрел на море. Пахло солью, водорослями и осенью...