Владимир Синёнков

******* В очень маленькой стране, Где растут бананы, Жили весело вполне Чудо-обезьяны, Видом были так себе, Как и все мартышки, Но играли на трубе, И читали книжки. Николай Дроздов и тот Очень удивился, Думал это анекдот, Даже прослезился... Книжек им привёз вагон, Пряников в придачу, И о них снимает он Телепередачу! Обезьян заставил он Пить лишь кока-колу Написал письмо в ООН, Чтоб открыли школу! Нацеплял им на хвосты Бантики и стразы, Сделал им, для простоты, Все прививки сразу, Заказал в Париже им Модные обновки, Отдыхать отправил в Крым Всех по турпутёвке! ******* ******* Я усталый, старый конь, Не скачу игриво, Не горит в глазах огонь, Спутанная грива...

******* Прощай, Калязин, всё прилично, И рек божественен простор, И всё утоплено отлично, Но колокольня до сих пор, В воде стоит немым укором, Из рыб приветствуя приход, О, человек, я жду... Ты скоро? Никто к ней больше не придёт. Зато вокруг краса, послушай, Но нет волшебной тишины, Во тьме кричат и плачут души, Что стали сразу не нужны... ******* ******* Ромашек море расцвело, Живёт, колышется, играет, От них вокруг светло-светло, И просто сердце замирает. Порхают бабочки,...

******* Пришлось в увёртках упражняться, Да, жизнь одна, второй ведь нет... Так в небо хочется подняться, А тут съедят, и всё, привет... Надуться надо, так страшнее, Глаза пусть видят как горят, Ну, будьте сразу...

Жил-был в одной деревне старый дед. Не любил он по хозяйству работать, траву косить, дрова рубить. А любил он больше всего на свете на охоту в лес да поле ходить. Было у него старое ружьишко, верёвкой перевязанное. Все винтики да заклёпки давно растерялись: ведь было ружью лет столько, сколько и деду, да ещё столько, и ещё полстолько, да четверть столько. По наследству оно ему от прадеда перешло. Но, как говорится, дело не в ружье, а в охотнике. На ловца и зверь бежит. А дед и бегал шустро, и стрелял мелко...

Жил-был на свете мальчик, честный-пречестный. Он всегда делал всё правильно. Он не возмущался, что в молоке пенки. Всегда доедал до конца даже самую невкусную кашу. Когда его наказывали за провинности, даже если он не был в них замешан, он не пытался оправдаться, как другие дети. Он, молча, становился в угол, или подставлял для наказания свой "объект воспитания". Если дети устраивали в школе какую-нибудь шалость, и нужно было найти зачинщиков, то его вызывали к директору, и он обо всём рассказывал. За это его все тихо ненавидели. Вырос мальчик, и стал гаишником. Это был очень честный гаишник, самый честный на свете...

******* Возле речки Переплюйки, Там, где Воробьиный брод, Пролетарий Вася Чуйкин Заимел свой огород. Зиму всю точил лопату И совсем не пил вина, Пролетарскую зарплату Тратил всю на семена. Наконец, весна настала. Вася рвётся в бой, горя, И лопата засверкала, Словно меч богатыря. На таких, как Вася Чуйкин, Испокон держалась Русь - Пашет возле Переплюйки, Словно трактор «Беларусь». От работы гнутся ножки, И в глазах от пота муть. Лишь собрав мешок картошки, Сможет Вася отдохнуть. И, пересчитав поштучно Ту картошку в сентябре, Скажет Вася: «Нет, нескучно, Мне живётся на Земле»...

Цветы цветут. Птицы поют. Ангелы вокруг порхают. Зашёл в божьи покои, кофейку со всевышним попить. Святой, всё же, не из последних. Ко всевышнему запросто. А бог вышел куда-то. Дел то и забот у него вон сколько... Только успевай. За всем глаз да глаз. Присел Александр  за стол, а на столе газета лежит. "Земные вести" называется. Взял он её, читает, то да сё, сплетни разные, с кем Киркоров поссорился, с кем Джигурда подрался, от какой наркоты в роль лучше входишь по Станиславскому, а какую Мейерхольд советовал... В общем, хрень всякая...

******* Отлепите виртуальный клей От усталых, покрасневших глаз, Мир гораздо шире, чем дисплей, И, конечно, краше в сотни раз. Уберите хоть на полчаса, Телефонных звуков костыли, Пусть вас очаруют голоса, Что уходят в небо от земли. Пусть цветы кивнут вам головой, Отрясая  капли росных страз, И, шурша  зелёною  листвой, Лес прошепчет радостный рассказ. Мир иллюзий это странный сон, В нём играют в прятки  мрак и свет, В нём конечен каждый полигон, В настоящем мире края нет. ******* ******* И цвет у неба голубой, И Солнца льётся свет, Всё впереди у нас с тобой, Лишь будущего нет. ******* ******* У каждого своя печать, Решать умён, иль глуп...

******* В руки я возьму бумагу, И возьму я карандаш, Пусть штрихи слоями лягут, В романтический пейзаж. Мой рисунок карандашный, Чёрно-серо-белый цвет, Он как будто день вчерашний, Будто фото прошлых лет. В этой строгости неброской, Цветовая меркнет муть, Он, как лакмуса полоска, Остаётся только суть. ******* ******* Светило рассвету румянит ланиты, Беспечны  мгновенья, и короток век, Задумчивый ангел, холодные плиты, Пушистые  ели, и розовый снег. Здесь нет караула торжественной смены, Какой караул на погосте лесном? Берёз чёрно-белых высокие стены, И ельника лапы колючим сукном...

Жил один мужик. Жил, да и помер. Помер, так помер. Ну, там гроб, венки, поминки… И вдруг он через какое-то время обратно возвращается, да ещё в обычном образе, телесно, так сказать.  Ну, все обалдели, конечно. Спрашивают — как так?  Да вот, сначала к Богу на приём попал, потом к Чёрту. И везде оказали. Я в рваных джинсах, понимаешь…  Я им, мол, это мода такая...