Любовь Третьякова

Но осенью загоношилась хозяйка передержки Тоня и заявила, что нашла Рэю отличный дом. Тут стоит рассказать, что из себя представляет передержка. Для тех, кто не в теме, передержка – это временный дом, где подобранное животное живет до обретения постоянного дома. В случае с Рэем - это сторожка конторы одного барнаульского садоводства. Сторож Антонина любит и привечает животных, сама будет голодной, а их накормит. После дачного сезона, будь он неладен, у нее кого только не бывает. Доходило до 30 кошек и 5 собак...

Пес по кличке Рэй – это моя головная и душевная боль. Я не могу его пристроить уже 1,5 года. Наше знакомство произошло в конце января прошлого года. Стояли сильные морозы, ниже 30. На утренней прогулке с Алтаем к нам подошел худенький дрожавший песик. Прямо впритык подошел. Было еще темно, мы развернулись, а перед нами – он. Это знакомство ничем не закончилось: Алтай на него кинулся. Через пару дней я опять встретила этого бедолагу, покормила припасенным кормом и завела ночевать в подвал своего многоэтажного дома...

Вечер летней пятницы. В едином порыве народ поднял свои «пятые точки» из офисов и отправил их на сады и огороды. В силу возраста упустила то время, когда по стране нарезали эти самые «дачи». Наверное, это была вынужденная мера. Людям дали возможность прокормиться самим, независимо от места проживания. Мои родители купили дачу на Горе – так в простонародье называют этот район Барнаула – больше 40 лет назад. Короче, меня еще не было. Бабушка рассказывала, что в то приснопамятное время по садоводству пробегали зайцы, а однажды она увидела настоящего лося...

Крым, Кризис, Кирдык. Пятый день лета-2019. Барнаульцы ходят в куртках (Сибирь однако) и не думают об отдыхе. Потому что, как и большинство россиян, они выживают. И в тот же Крым, несмотря на льготные авиа- и ж/д билеты на этот чертов полуостров, они никогда не поедут. - Люба, льготный прямой перелет на июнь туда/обратно всего 13 тысяч, для всех до 23 лет. Не хочешь сына отправить? – сегодня звонит мне подруга Наталья. - Хочу, сильно хочу, но не могу. Сын мне сам деньги присылает, потому что я не работаю...

У каждого волонтера свой путь, так было и у меня. Когда я попала в наш городской приют для животных и когда начала посещать Калину, тогда я еще не была волонтером. Волонтером я стала, когда, поборов неуверенность и страх, взяла фотоаппарат и поехала в трамвайное депо. Кто-то в группе помощи животным выложил пост, что в депо находятся два щенка. Приехала, нашла пожилого дядьку-работника депо, который их подкармливал. Он рассказал их немудреную историю. Историю, которых тысячи. Щенков кто-то подкинул, удивляться не приходилось - депо окружено частным сектором...

Наверное, как и ментов, журналистов бывших не бывает. Понимаю, что этот текст не вписывается в тематику моего канала, и тем не менее, как журналист, которого зацепило, не могу его не написать. Чуть больше месяца назад умер мой однокурсник и коллега Костя Ермолин. Сегодня были похороны моей соседки Оли. Ему было 45, ей 46. У него осталась жена и трое дочерей – три, пять и семь лет. У нее – муж и дочь-первокурсница вуза. Они ушли, не увидев своих внуков. А Костя даже не успел проводить детей...

На днях получила последний «транш» пособия по безработице. Это значит, что следующий – июльский – платеж по ипотеке мне придется платить из тех денег, что каким-то образом заработаю. У меня небольшая ипотека – 9 тыс. рублей, но и работы нет. Это Сибирь, детка. Я бы еще добавила – это Барнаул. «И человек сказал: «Я - барнаулец». И Бог заплакал вместе с ним...» Вот такие, переиначенные, стихи Николая Зиновьева пару недель назад «гуляли» по ватсапу и соцсетям барнаульцев. Мы понимающе улыбались и… больше никому не пересылали...

На этом месте я понимаю, что надо бы перескочить. С одной темы на другую. Да, собакены – не единственный мой пунктик. Собаки – это, скорее, «должок». А пунктиков два. Сын, которого надо вырастить. И ипотека, которую надо выплатить. Начнем с первого. Хм… Ну так-то почти месяц назад этому «пунктику» стукнуло 20-ть. На «яжематерь» я никогда не походила, и сын никогда у меня не относился к категории «онижедети». Сейчас Слава учится в вузе в другом городе, куда поступил сам. Учебой горит. Хотела написать «пытается строить карьеру», но в общем-то не пытается, а строит...

Ничего не предвещало, но через год я стала волонтером. Взрослая такая тетенька, 39-ть тогда было. Волонтером, с ипотекой. Ага. - Ты же уже не ребенок! - говорила пожилая мама, у которой это в голове не укладывалось. Рабочая неделя позади, а я опять встаю раным-рано, собираю рюкзачок с едой и иду в приют. Чтоб вы оценили сей «подвиг», добавлю, что дорога на работу/с работы тогда отнимала в среднем по три часа в день и выматывала в хлам. Сейчас, вспоминая, честно скажу: не знаю, как мне это удавалось, может, адреналин?...

Нашей первой осенью – это было пять лет назад - был укус клеща. Две ночи подряд пес, который не допускал осечек с туалетом даже при поносе, лежал в коридоре и писил под себя. Потом ветеринар сказал: «Если завтра не полегчает – все. Готовьтесь». Ночью я лежала, смотрела в потолок и думала, что делать. И как мы будем без него, как переживет это сын… Потом встала и пошла к ним в комнату. Положила Алтаю руки на поясницу и стала «заводить» почки. В нашем роду была знахарка. Моя прапрабабушка. Бабушка говорила, она умерла со всеми зубами в 95 лет, а это о многом говорит...

Еще запомнилась первая игрушка. Простая такая резиновая зеленая палочка с пищалкой. Хотела написать, что она до сих пор самая любимая, но вспомнила, что ее погрызла взятая из приюта дворняжка Калина. Пришлось выбросить, чтоб резины не наглотались. Алтай сразу понял, что это для него, что это его игрушка. Но какой же ужас поначалу наводил на него этот писк! Пес начинал скулить, убегал в другую комнату, закрывал уши лапами, пытался спрятаться под своей подстилкой… Когда немного привык, при звуке писка стал обнюхивать плинтуса...

В первые полгода жизни с Алтаем у нас было все. Главное – понос. Диареей заканчивались все проявления овчарочьей аллергии, украденных со стола пирогов и пасхальных куличей и - как на духу – виновата была моя неопытность в кормежке. Никто не подсказал, а до меня не сразу дошло, что собакам нельзя давать жирное. Алтай просился на улицу порой по пять раз, и это только за ночь. По мнению нашего тогдашнего ветеринара, лучшим лечением было голодание, и пес худел на глазах. Человек, который нам его отдал, только что прямо не говорил, что мы – идиоты...