Тайные сказки

-- Ах, юная леди, спросить такое! - всплеснул руками вампир, на лету захватывая яблоки, у обомлевшей девушки. -- Сэр, - сказала Викки со всем только возможным английским негодованием, на какое был способен её юный, почти детский ещё, голос, - Хочу вам сказать, что это вы в моей спальне, а не я в вашей. Не мешало бы вам всё же представиться. Где-то на краю сознания Викки понимала, что несёт она полную чепуху, но и остановиться она не могла. -- Ах, я - театрально вскинул правую руку с яблоком вампир, - Лорд Джон де Кросс...

- Где ребёнок? – в избушку вошёл Всеволод. Пусть Избора и была женщиной немаленькой, такой, что иной мужик мелким казался, всё же, до Всеволода ей было далеко. В плечах – косая сажень, рост такой, что не всякий конь вынесет, лицом он был груб, а нравом добр. Правда… Не всегда… - Где надо, - бросила Избора. Этого великана она нянчила, когда он был едва ли ей до колена, пожалуй, больше матери растила его Избора. Нахмурил брови богатырь, двинулся было на верную няньку, но не смог дальше пойти, остановился...

-- По-моему, - спокойно заметила Викки, правда, подтянув колени к себе (но так было удобнее сидеть), - Вы не слишком хорошо поступаете, находясь здесь. Лицо незнакомца, которое до этого выражало почти восторг, неожиданно оплыло. Торжество скатилось вниз, словно вода по вощёной ткани. -- И вы меня не боитесь? - шёпотом, но с какими-то затаёнными, пищащими свистами в этом голосе, произнёс несчастный. -- Нет, - пожала плечами Викки, - Если вы в комнате девушки и пугаете её, - при этом она едва ли не перешла на деревенское произношение, - Значит, вы сумасшедший и вас можно только пожалеть...

Это рассказ. Тринадцатый ворон будет публиковаться, как и прежде. Я болела. Спасибо, дорогие подписчики! Сумерки сгущались, как кружево и складки на платье матери Викки. Миссис Джеймс Форт была в вечном трауре, даже будь её муж жив, эта типично викторианская женщина была бы в трауре. А ещё она ненавидела свою дочь. Хотя детей было положено любить, восхищаться малютками, Викки подозревала, что своим рождением лично обидела свою мать, да эта обида так все годы и оставалась. Миссис Джеймс Форт имела красивые тяжёлые волосы, цвета коры дуба, которые не взяла седина...

Чёрный круг, состоящий весь из мелких следов, а местами и отпечатков крошечных ручек, окружал корыто. Ребёнок, как ни странно, не плакал, но по-прежнему смотрел на мир своими круглыми глазами. Избора пригляделась, раз дитя не плачет, значит девочке не мешает угольный круг. Не в ребёнке дело, однако, что же такое, тогда заставило домового так нервничать. И, ведь, Хозяин не позволил себе вырасти – стать большим, видно, всё же берёг малышку, бегал мелким, едва размером с кота… - Где ж кот? – вдруг вспомнила Избора...

Сгущавшиеся сумерки бесснежного декабря, подсвечивали серебристые облака, двигавшись единым фронтом ещё больше омрачали неприветливую природу, лишённую снежного покрова. Избора, укутав подозрительно тихое дитя, неслась в свою избёнку через весь двор. - Где же это видано было, чтобы мать дочь бросала, - ворчала она себе под нос. Эта высокая, статная женщина, вообще, довольно часто ворчала. У Изборы внутри жило какое-то сознание того, что правильно, и что неправильно. И этими мерами она и жила, часто указывая и другим, как им жить нужно...

Зима или Светлана, как её ни назови, была девицей в самом деле не от мира сего. И дело было вовсе не во внешности. Дочь ведуньи видела мертвецов – дар весьма редкий, с которым долго не живут. Кого ещё младенцем к себе Навь утащит, кто с ума от ужаса сойдёт. Но верная Избора с самого начала приметила неладное. Рожала Ярослава трудно, все бабы, по-хорошему, по-бабьи собравшись у роженицы помогали кто, чем мог. Да и град их не был обделён всякого знания мастерицами. Главной, конечно, была Избора. Старшая над всеми и верой, и правдой служившая Ярославе уже который год...

Давно это дело было. Очень давно. В такие стародавние времена, что стёрлись уж камни на которых сидели те, кто это видел. Камни стёрлись, но людская память твёрже камня. Было одно место. Непростое место было это. Стоял целый град с людьми, но стоял как бы в лесу. А вокруг тех лесов болота. А вокруг болот - снова леса, а стояло всё это на чёрных скалах, а чёрные скалы посреди бесконечных полей, да оттуда только видно было белые-белые горы. И всё же всяк люд знал о том месте. Всяк знал туда дорогу, на словах конечно, но шли туда многие...