Евгений Меркулов

Мы коротали вечер нашим кругом - Твоя красивая и чуткая подруга И мы с тобой. И я вам говорил: «Уйти на строчку может много сил, Но если чувства озарения в ней нет, То лучше бросить это дело; мой совет - Заняться более достойным ремеслом: Тереть полы, орудовать кайлом. А сопрягать созвучья в стройный ряд Куда сложнее, да ещё вам говорят, Что это прихоти изнеженной души - Чиновники, банкиры, торгаши - Все те, кого мирянами зовут Отшельники». ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Меня прервала тут Твоя подруга (многие...

Я помню, как однажды догонял тебя и пытался ухватить край твоей рубашки, развевавшейся на ветру. Много лет спустя я пропустил где-то стаканчик-другой И твой силуэт задрожал и расплылся на поверхности напитка. Потом я вдруг услышал твой голос в напеве случайной прохожей. И я знаю, что в ту ночь, когда мы с друзьями болтали у костра, И тлеющие угли перешёптывались со звёздами, Это ты смеялась и пряталась Среди неуклюжих теней...

Я смерть приму в один из дней, Сорвавшись из-под облаков. Я защищаю не друзей И убиваю не врагов. Я дом оставил позади: Килтартан и его народ. Но кто в войне ни победи – Их всё одно и то же ждёт. Не из-за долга и наград Я каждый день вступаю в бой – Я грохотом железным рад Тревожить купол голубой...

Я бы уплыл по большой воде В ту землю, где короли И дочери их, отойдя от дел, В сады отдыхать ушли. Под песни свирелей с одной кружась, С другой, я бы понял вдруг – Что счастье – влюбляться в который раз В сменяющихся подруг. ⠀⠀ Я подобрал бы на берегу...

Бейте в барабаны, брянчите на банджо, рыдайте на длинных выгнутых саксофонах! Эй, джазмены! Стучите костяшками по веселящимся жестянкам, пусть тромбон гудит, а шкурка проворно шуршит – хаша-хаша-хаш! Войте, как воет ветер в осенних осиротелых кронах, стоните, будто жертва при виде мучителя, визжите, как гоночная машина, удирающая от полицейского мотоцикла, бабах! Эй, джазмены, бахните...

Когда же я снова увижу, как полумесяц Тонет в тёмной кленовой листве на краю сада? Когда вечерний аромат бледных флоксов Вновь дотянется до моего раскрытого окна? ⠀⠀ Почему каждый протяжный, медленный удар полуночного колокола (Неужели он так никогда и не пробьёт двенадцать?) Отзывается в моём сердце суровым упрёком? Звон идёт из лунной дымки, окутавшей деревню, И маленькие крыши домов будто склонились, прося жалости. — Дом, скажи мне: что я делаю не так? ⠀⠀ С дороги доносится чеканный шаг...

Вы видите - я в полной темноте Сижу с расскрытой книгой, и узнать Вам хочется, что делаю я здесь. Так слушайте, что я вам расскажу, И мой рассказ поведайте другим, Не видевшим ни головы моей, Обритой наголо, и не слыхавшим мой Давно усохший голос. Нужды нет Мне говорить о Байле и Айллин: Все знают их историю и то, Что тис и яблоня сплелись над их костьми. Но я поведаю сегодня о другом. ⠀⠀ То, что когда-то было плотью их, По смерти превратилось в чистый свет. И их тела, соединяясь, впредь Чужды прикосновениям...

Я из дому вышел и сам не свой Направился в лес, будто был в бреду. Я срезал орешника прут прямой И сделал себе из него уду. ⠀⠀ Когда потускнели огни небес, И воздух заполнили мотыльки, Я вышел к реке сквозь рассветный лес И выловил рыбу из той реки. ⠀⠀ У берега бросил её, пока Искал себе хвороста для огня. Но слышу: не только журчит река - Как будто бы кто-то зовёт меня: Стояла, мерцая, у тёмных вод Прекрасная девушка...

Я написал стихи о тумане, И ты спросила, что я хотел ими сказать. До этого я думал только о его красоте, О том, как вечерами перламутрово-серая дымка Наплывает, клубясь, на тусклые огоньки хижин И превращает их в таинственные размытые пятна. ⠀⠀ Я ответил: Когда-то давно всё было туманом, И однажды мир снова вернётся в туман...

Никто не замесит нас впредь из земли и глины, никто не огласит наш прах. Никто. ⠀⠀ Славься, Никто. Для тебя расцветаем, к тебе стремимся. ⠀⠀ Ничем были мы, ничто мы есть и будем ничем, расцветая: Розой-Ничто, Розой-для-Никого...

Что ж, волны, играйте у ног, к горизонту маня, Ласкайтесь, бросайтесь с шипением к лодке моей - Сильнее ваш плеск и тревожил и нежил меня, Когда я был модод, и сердце стучало сильней. ⠀⠀ Далёко теперь ходит сельдь от родных берегов, И больше не встретишь скрипящих телег рыбарей, Улов увозивших на торг в многолюдный Слайго, Когда я был молод, и сердце стучало сильней...

Воспоминание о тебе это … голубое соцветие. Я не помню его названия. Вокруг - шёлк и пламя маковых лепестков. И они укрывают тебя. ⠀⠀ Оригинал: "Two" by Carl Sandburg