Имбирный эльф

- Тук-тук! - Да-да, войдите! - Здравствуйте, доктор… - раздался с порога едва различимый писк. Пациент выглядел, мягко говоря, странно. Маленький, в две ладони ростом, весь какой-то плоский, с округлым силуэтом, непропорционально большой головой и коротенькими беспалыми конечностями. На желтовато-коричневом безносом лице выделялись тёмные изюмины глаз и широкий красный рот, будто нарисованный кондитерской глазурью. Безнадёгин Пафнутий Родионович, опытный врач сверх-широкого профиля, на своём веку...

За ломанной линией многоэтажек полыхнул и догорел закат, обещая на завтра ветреную погоду. Яна битый час сидела с ногами на подоконнике, прильнув щекой к холодному стеклу, и думала о нём. Прямо как ванильная девочка из тех, что трудно найти, легко потерять и чего-то там ещё. Для полной картины не хватало только ароматной пенки латте в уютной глиняной кружке и тонкой пафосной сигареты в наманикюренных пальчиках. Но курить Яна бросила ещё на первом курсе универа, ибо не круто и цвет лица портится, а мысль о кофе вызывала тошноту...

После кипенной белизны медблока типовая мини-зона релаксации (кофе-машина, стол, пара пластиковых кресел, рулон полиэтилена с пупырышками) казалась почти уютной. Анатоль выглядел немного смущённым и подавленным. - Нормуль, как видишь. Голова цела, руки-ноги-всё остальное починили - теперь как новенький. - Чёрт, Ви, ну какого... тебя туда вообще понесло?! - Да ладно, забей уже. Всё обошлось, как видишь. Правда, до кучи ещё и заразу какую-то местную поймал. Очученица те ещё... Но глюки красочные! - Угораздило же...

Левую руку обожгло, будто плетью кто ударил. Лопнул и рассыпался мелким бисером по дощатому полу браслет-оберег. Гаденький ужас липкой и холодной ладошкой сжал сердце. "Пропустила. Не уберегла". Не дав слабости овладеть собой, Айна занялась делом. Пока не всё потеряно, пока неровно, опасно кренясь, но все же вертится волчок на подоконнике выходящего на Запад окна, ещё не поздно, ещё можно что-то исправить. Долгие годы Айна пуще любого ангела хранила любимого от бед. Долгие годы лелеяла она непрочную связь, которую так и не смогла разорвать...

Кровь пульсировала в висках, лёгким отчаянно не хватало воздуха. Виктор тонул. Тонул в зелёном колдовском омуте глаз своей юной натурщицы. Айна улыбнулась, откинув за плечи распущенные волосы и открыв обнажённую грудь. С гулким стуком упала кисть, пятная краской доски пола. - Вам плохо, сударь? - Нет… напротив, - заикаясь и хватая воздух ртом, пролепетал Виктор, - мне хо… хорошо. Как никогда. Айне нравился этот робкий, талантливый юноша. Нравилась та абсолютно естественная, без малейшей доли магии власть, которую она имела над ним...

Сто, девяносто девять, девяносто восемь... Не видеть. Истоптанные серые плиты, будто испятнанные зримой, но не поддающейся словесному описанию скверной. Блеклый калейдоскоп площадной суеты. Лица - негодующие, предвкушающие, испуганные, осуждающие, пустые, чужие и чуждые. Начищенные доспехи и потрепанные монашеские рясы, придворные платья и нищенские лохмотья. Низкое и тяжелое небо, готовое обрушиться в гневе на все это нелепое и пугающее действо. Веселые оранжево-алые язычки огня, подбирающиеся к двум столбам с привязанными к ним людьми...

Первоисточник тут. Дивный Лес приветствовал новый день. Юное вешнее солнце пробивалось сквозь густую зелень и золотыми зайчиками играло на стройных высоких стволах Поющих деревьев, ласково гладило нежную мягкую траву, приветливо улыбалось столь же юным и вешним цветам. Унриэль, прикрыв глаза, полной грудью вдыхала чарующий аромат пробуждающейся природы, вслушивалась в тихую песню леса и танцевала, босая и гибкая, стремясь всем телом, каждым движением проникнуть в суть магии жизни, разлитой вокруг, силясь напитаться великой и прекрасной природой...