Гериел Линдом

Если киты и летали когда-то, Глупо думать, что больше их нет, Пусть и падали, пусть и страдали, Пусть на кладбище будет скелет. Только, прячась от скуки и страха, Уходили они в моря; Не ищи человеку замену, Коль душа у него кита. В каждом кладбище, в каждом терпкость, В каждом выженный пустырек, Где когда-то давно веселились, Где когда-то горел огонек...

Уходя, за собой закрывайте дверь, Мост за ней я и сам сжечь сумею, Воспоминания из дерева - горят как пень, Что-что, а рузрушать я умею. Уходя, за собой закрывайте дверь, Чтоб не видеть слез и не слышать всхлипов, Чтобы не орал оттуда раненый зверь Чтобы не было сзади хрипов. Уходя, за собой закрывайте дверь, Так не будет соблазна вернуться, Да захлопните вы ее поплотней, Чтоб ни щели к прошедшим чувствам...

Джек и Роуз уже почти год, как оказались на улице. Их просто вышвырнули из дома. Было тяжело. Роуз, привыкшей к своему домашнему пуфику и мягким диванам, с которых ее постоянно сгоняли, особенно. Джек, живший в более аскетичных условиях, адаптировался даже быстрее, раньше начав походить на уличного.С ее, Роуз, теперь уже потертого, ошейника открепили металлический медальон с адресом хозяев, но порой ее все еще принимали за домашнюю, доставляя мгновенную радость и последующую боль...

Надоедливый шум принтера не давал никакого шанса расслабиться после достаточно насыщенного и продуктивного дня. Янис недовольно вылез из-под подушки, которую безуспешно пытался использовать как звуковой барьер, похрустел длинными пальцами, и поморщился. - Хами, вот скажи, неужели тебе так чрезвычайно важно распечатать эту кучу буковок, что ты готова пожертвовать всем: прекрасным тихим вечером, свободным временем и, наконец, моим психическим здоровьем? Хами медленно подняла свои карие глаза от монитора и убрала прядь серых волос с лица, раздумывая, стоит ли ей виновато улыбнуться или занять более крепкую оборону...