Блог Ивана Иванова.

В мае 1977 года я добровольно пошел в СА (Советская Армия), после окончания техникума я по распределению попал в г. Гурьев на Химзавод. Из родного техникума нас приехало трое и единственное, что нам понравилось в этом городе было то, что браконьеры носили по ночам севрюгу и за 3 рубля отдавали целую рыбину больше метра длинной. Рыба конечно была без икры— икра шла в бочки браконьерам— запас на зиму. Но на рынке соленая икра стоила 5 рублей килограмм. Для сравнения —в магазине 1 килограмм севрюги стоил 7 руб...

Что—то прохладно стало в Португалии. По ночам температура до +3 градусов опускается, да и днем +14—15 душу и тело не греет и хотя Солнце все—таки греет неплохо, но северный ветер тепло выдувает враз. Приходится утепляться и одевать куртку потеплее и шапку пока не вязаную, но теплую. Да и дома мы уже достали зимнее теплое одеяло, под которым ночью снятся летние сны. Холод подкрадывается тут без лишнего шума, потихоньку — просто однажды утром замечаешь, что на кухонной плитке босыми ногами стоять уже не хочется, а чайник стал закипать как-то особенно шумно...

1. В штабе части появился новый компьютер. Современный, блестящий, с монитором «широкоформатным» и, как сказал связист, «мозгами покруче вашего». Полковник, человек старой закалки, подошёл, обошёл технику кругом, щёлкнул выключателем и спросил: — Это, значит, он — «персональный»? — Так точно, товарищ полковник! — бодро отвечает прапорщик. — Персональный… А чей персональный? Кто отвечать будет, если он что-то не то сделает? Прапорщик, не растерявшись: — Так он, товарищ полковник, всё под паролем...

Степа с Василием отслужили уже пол—года, а в увольнении еще ни разу не были. А между тем им с непривычки уже надоела казарма вместе с военным городком. Надоели одни и те же лица, один и тот же цвет одежды, да и запах казармы им уже надоел до тошноты. Правда уже наступило то время, когда во время долгого наряда по кухне начинаешь мечтать о своей казарме, почти как о родном доме и заходя с холодной улицы в вонючую теплоту роты испытываешь чувство одинокого путника наконец—то прибившегося к родному жилищу...