Лашков Фёдор

Холод захватывает мою комнату, вечер сгущается во тьму. А я с интересом смотрю, как мороз рисует на окнах свои волшебные картины. Он берёт моё дыханье в свои руки и на холсте – стекле, не спеша, начиная с края, накидывает узоры своих снов, пытаясь рассказать о танцах смелых снежных хлопьев, о лунном свете над безлюдными полями, о ветре, который заметает все дороги снегом, об уюте деревни, с мерцанием огней и белесым дымом, похожим на плывущие облака. О лае собак, о людях за окном, о которых он знает интересные предания, поучительные и смешные, глупые и грустные...

Шаг, и ещё шаг…шаги мои измеряют планету эту, более точно, чем все приборы, более полно, чем все учёные. Я иду, поднимая, миль за милей, пыль дорог, меся грязь по лесным тропинкам, сбивая камни вниз, карабкаясь куда-то ввысь, по горным тропам. Это не наказанье Божье, этот путь я сам избрал, ибо живу только в этом шаге, с этим ветром, под лучами солнца, посреди людских взглядов. Мне нужно постоянно видеть, видеть разом весь мир, жить с ним, вбирая не только людей, природу, но и бег облака, ритм городов, вдыхая краски не видимые и молитвы не слышные...

*** Тихо, тихо надо мной Опускался снег ночной. Он то мчался, то порхал, Падал вниз и вдруг взлетал. В порыве ветра, в полной власти, Он страдал от этой страсти. Ветер грубо, то швырял, Вниз на землю, лица сонные бодря, То, как дитя, пух с ладони сдувал, Так и он, все снежинки отпускал...

- Ну, не бойся, глупый, потерпи минут пять, я же только сфотографирую тебя и сразу верну обратно. - уговаривал я птенца сороки, вытаскивая его из гнезда, построенного птицами на вершине лоха узколистого или, по-местному, на маслине, надо сказать, очень колючем дереве. Гнездо крепилось на трехметровой высоте и представляло собой шар диаметром до сорока сантиметров из ветвей, колючек, стеблей трав. Птенец, громко крича во всё горло, цепляясь сильными когтями за всё, что попадётся, вертел чёрной головой,...

Привет, привет, мой старый друг, Вернулся вновь я, с юга, с гор, К твоим мостам, к твоим дождям, Мой мрачный Санкт-Петербург. Но ты стал совсем другим, Светлый, летний, всем открытый. Даже солнце, что ново для меня, Садится поздно, почти как я, Вот что значит ночи белые. Нырну в толпу, вольюсь в метро, Вберу людские взгляды. Вагон помчится, набирая скорость, Шум, ярость, тот особый запах. Людские толпы, как волны в море, Приход вагона, пошла волна, Сметая всё, спеша куда-то. Она также где-то в брызги Разобьётся растекаясь пеной белой, Об твёрдость жизни, как о скалы...