natpopova

Ни одного спокойного десятилетия. Всё время что-то происходит. Нет-нет, я не жалуюсь, как констатация. А так хочется не терять себя во всём этом… Кругом - как всегда в непростые минуты - бесовская вакханалия. Иной раз почти слышит эти срывающиеся в ультразвук воззвания. Разные. Противоречивые. Часто пустые. А у нас же - эмоциональный век; все не просто чувствуют - все на грани. И уж не знаю, иронизирую сейчас или опять устало констатирую. И как только где-то только намёк на истерику - всё, потом лечимся пять лет...

Продолжаю изыскания о колоколе из благовещенского музея. Итак, самый первый вопрос, который возникает после знакомства с текстом перевода, это "Где же этот колокол находился?", т.е. где висел, звенел, какому храму принадлежал. Надпись гласит, что колокол находился в храме Гуань-ди в Мукдене, но где Мукден, а где Благовещенск! Неужто колокол притащили в Благовещенск из Мукдена? А, может, всё же его перевезли в Айгун, а потом из Айгуна, который находился почти напротив Благовещенска, его переправили через Амур в качестве трофея (этой версии придерживаются и сотрудники музея)? Надо искать...

great of stature, but with the kindest nature and a heart as true and tender as ever beat". William J. Day Иногда надо помолчать. Не кому-то надо, тебе. Вот я и молчу. До стиснутых челюстей, о которых вспоминаешь только тогда, когда начинает сводить лицевые мышцы... Но тут вот выпало из китайского инета, и чотта жалко игнорировать, потому как занятное. Делюсь. Итак, вторая половина XIX века, провинция Цзянси (по другим данным - провинция Фуцзянь), уезд Уюань, деревня Хун Гуань, где 20 декабря 1841...

который я знаю )) Сначала позвольте объясниться. Я совсем не историк и не регионовед, мало что понимаю в религии, и китайский у меня совсем бумажный и тоже так себе. Но любопытство и любознательность иногда доводят до такого... * * * В 2011 году в самом начале зимы непростыми таможенными путями добралась я до города Благовещенска, что в Амурской области. За два дня разобралась со всеми делами и до обратного рейса успела забежать в местный краеведческий музей, который имени Григория Степановича Новикова-Даурского...

В. В. Маяковский И вот сейчас, потягивая приятнейший рислинг, я хочу написать про 2015-ый. Это не итоги, а так, воспоминания, наверное. Да и не все ли равно, как это называется? Это был неплохой год. Муторный, мутный, в чем-то тяжелый, но неплохой. Не очень помню, как он начался, но точно были коньки и каток. И книжка-дискриминация про Гекельберри Финна, еще советских времен. И много снега. Очень. Потом я должна была уехать. Насовсем. Насовсем уехать с Дальнего Востока туда, на непривычный запад. Всё было однозначно и решено. Я уже продумывала, как же увезу отсюда свою обширную библиотеку, и вдруг поняла, что, возможно, больше никогда не увижу нашего моря...

Такая простая история. Из туберкулезного диспансера вышел человек. Хороший ли, плохой - не знаю. Выгнали его или просто не могли больше держать в больнице - тоже не знаю. Он вышел, но идти ему было некуда, ибо он - бомж. Человек сначала цеплялся за жизнь, о чем говорит поступок с телефоном. Копейки, полученные за продажу этого телефона, человек потратил на лапшу. Потом он собрал по дворам покрывала-одеяла, развешанные доверчивыми жителями. Не отходя далеко от тубдиспансера, в недостроенной медицинской лаборатории, сложил эти покрывала на нижнем этаже, давно затопленном и превратившемся в крытый каток...

- Слушай, ты - антрополог или где?! Понятно, что опасно, что страшно, и мы мало о них знаем, но кто-то же должен! Ну, согласись! И потом, тебе уже столько лет, а ты всё еще младший научный сотрудник. Надо как-то расти, развиваться, надо доказать этому замшелому научному миру... Рикки, поддержи! Рикки поправил очки в тонкой серебристой оправе, хмыкнул и чуть гнусаво, размеренно заметил. - Майк, ты знаешь мое мнение. Я тебя поддерживаю. Более того: я считаю, что на дальневосточном поприще Хэнк может сделать имя...

Н. В. Гоголь В далеком губернском городе N когда-то очень давно была открыта губернская же больница. Большая больница, во всех смыслах: и здания громадные, и отделений - тьма тьмущая, и больных не меряно. Славилась больница по региону, ой, славилась, да всё по-разному, всё с вывертом: то схему двойной оплаты за счет обязательного и добровольного страхования там обнаружат, то факт врачебного шантажа вскроется, то домогательства на, кхм, мужскую честь промеж пациентов затеятся, а то вообще, ажно до самоубийства лекарей дело дойдет. Но в целом, нормальная такая больница была, достойная. Людей лечила, зарплаты платила, минздраву по бумажкам нужным отчитывалась...

Несколько лет назад, разобрав всё, что можно было найти и смирившись с тем, что реальную картину смерти/гибели полковника Белой армии Ивана Николаевича Вица так никто и не описал, я оставила тему в покое и стала ждать. Чего ждать? Сложно сказать. Наверное, истории надо было отлежаться. Надо было понять, что искать дальше, кого, где и с какой стороны… Этим летом "источник ожил". Благодаря бдительности прекрасного человека появилась книга с воспоминаниями непосредственного участника событий - Богдана Ходжера, который в то время "партизанил" по просторам дальневосточной тайги...

Расскажу про одну интересную книжку. «Избранное. Сборник (Слуньские водопады, Окольный путь и пр.)». Хаймито фон Додерер. Прогресс, 1981. До традиционного описания впечатлений и цитат будет немного биографии автора. С чего вдруг? Дело в том, что австриец Франц Карл Хаймито Риттер фон Додерер (Heimito von Doderer) в 1915-ом в двадцатилетнем возрасте был призван в ряды австро-венгерской армии, был направлен на Восточный фронт и участвовал в боях в Галиции и Буковине. По ходу Брусиловского прорыва попал в плен, после чего был вывезен на территорию Российской империи...

Полотно 180х360 см (!), называется "延河边上", что в переводе с парадного китайского на богатый и могучий звучит как "На берегу реки Яньхэ". Картина 1999 года, художник 钟涵, Чжун Хань (я настаиваю на мягком знаке в конце). Чтоб понять, а кто, собссно, здесь изображен, и почему картина хранится в Национальном музее Китая в отделе современного классического искусства, наберите в поисковике "мао цзе дун яньхэ". Дальше нужно писать про партизанские войны, новую демократию, правильный путь, но мне лень. Давайте о картине, да? У работы славная история...

Notre-Dame-de-Lorette, Rue Flechier, 75009 Paris. Похоже, именно здесь в далеком 1821 году в ступени главного портала вмуровали мое французское сердце. Первый раз я оказалась здесь в 2005 году. Тянуло необъяснимо. Цитата самой себя: "... последние пару часов до самолета, когда я сидела на ступеньках собора рядом с еврейским кварталом, сидела и заливалась слезами от нежелания уезжать, ко мне подошел старый, весьма потрепанного жизнью мсье. Просто сел рядом на ступеньку, сказал пару непонятных фраз тихим, с хрипотцой голосом...