Стас Павлюк. На самом деле.

Я выглядывал в окна и видел со всех сторон одно и то же… Шатаясь, я передвигался по ломающемуся шиферу. Весь в грязи и голубином дерьме. Я опускался на колени и тыкался взглядом в невидимые точки, летающие по крышам и между домами. Наверху уже бегали люди, выкрикивая мое имя в надежде отыскать его владельца. А со мной все было недурно… только вот я готов был рыдать, разлагаясь от слез. Я жаждал чьих то коленей, в которые уперся бы мокрой рожей… хотя подошел бы даже этот шифер. Какая-то непонятная истерика всегда была рада посетить меня в подобные минуты...

Конец сентября, а я так влюбился! Повадкою лисью смущаю тебя... И что-то в глазах вспорхнуло иначе. Ни это ли значит, что палочки взмах коснулся и нас? Не верится в это - неполное лето, но полный экстаз! Как будто причал случайно был найден...

Скрипит моя крыша В убогой избушке. В руках одиночества Бряцают кружки. Глаза обезумели В пропасти снега Искать просто душу, Прибитую ветром. Здесь мог только я Взять вот так и остаться. Здесь нет остановок И нет даже станций… 2008...

Ночной город, сирены, пустое окно - фонаря даже тусклого не было. И внутри мне темнее, чем просто темно - я в приюте как будто, а мне бы дом... Вот бы верного пса! И подруга в бою мне, пожалуй, нужна будет та еще! ...

Давит со всех сторон, и барабанит слева... Бренное это тело зреет для похорон. Ни в январе пожар, ни катастрофа мая не унесли, играя, в землю. И хвост поджав, я продолжаю вниз падать весьма успешно...

В струю суетливого Невского я въеду упрямо на велике и в легкой и тихой истерике ищу взглядом что-нибудь веское. Ищу существо чуть сутулое в нелепой и старенькой курточке, с безумием легоньким тут, в зрачке...

Когда-то я почти панически боялся погрязнуть, задохнуться и разложиться в работе. Но прошло немало времени и событий, так что теперь я боюсь того же, но по отношению к выходным! Если работа держит меня в строю, сохраняет некоторую дисциплину в жизни, не дает мне пить во время себя, то выходные дают полную свободу и изобилие времени. Как правило, бесцельно потраченного времени и свободу наблюдать, как время течет сквозь день медленно, но мимо... Выбегая из квартиры, я опрометчиво бросил на ходу соседке: “Доброе утро!” (приличный, блин, мальчик)...

Все меньше, меньше шансов и все тревожней сны. Я продолжаю шляться... Дойти бы до весны! Совсем иные взгляды ловлю я на себе, и люди со мной рядом все реже и не те. А хочется жить просто... Влюбиться, наконец! Вернуться жить на остров в сарай или дворец...

В это утро мне хотя бы не хотелось сдохнуть. Просто был малость подавлен и не малость помят. Утро предыдущего дня выдалось просто грандиозно чудовищным – я пил почти неделю все, что попадалось под руку, а кульминацию всего этого алкогольного ужаса еще и занюхал спидами! Помню происходившее только по рассказам очевидцев (слишком долго плавал в ванне, а потом выходил в парадную читать стихи зачем-то…). Уже десять утра… блин! И при этом я еще и в Москве! А тем временем, сегодня надо быть уже в Питере! Я резво начал трезвонить Васе, ибо надо было уже срочно встретиться...

Иногда понимаю я Катю... Из игры просто хочется выйти. В один день прекращаешь ты плыть, и вдруг доходит, что все - уже хватит. Настоящее в пасмурном цвете, нагнетенное серостью улиц. Всюду рожи опять. И вокруг лиц не найти ни на тех, ни на этих берегах. Опускаешься плавно на колени...

Меня даже в титрах не пишут. Я просто прохожий, не больше. Со временем тоньше и тоньше три нити - и к жизни пришит я неопытной нервной рукою. Практически так, на везение, но чудом живой и в седле я, хоть конь и хромает порою...