Maria Ershova

- Как я должен это есть? Ты смущенно смотришь на ломоть серого хлеба, выданный в придачу к сосискам в кафетерии Аушвица, похожем на лицейскую столовую. Я вдруг понимаю, как это, должно быть, странно для иностранцев – просто хлеб, без всего. Пытаюсь объяснить, как есть вприкуску. Пытаюсь объяснить, зачем. Пытаюсь оторваться от хитрозеленых глаз. Ну конечно, это глупость. И кофе ужасный, согласна, бензином пахнет. Но здесь физически ничего хорошего нет и быть не может, черная дыра человечества, самое страшное место вселенной. Как можно было оказаться здесь с тобой, таким спокойным, настоящим. Живым...

Я сижу на работе, уставившись в два новеньких монитора. На столе стопка не подписанных начальством бумаг и чашка с остывшим чёрным кофе, его кислый запах напоминает корочку бородинского хлеба. Поморщившись, я делаю глоток и оглядываю макушки, возвышающиеся над опенспейсом. Это не первый и не второй, не день и даже не месяц - очередной год строительства правильной карьеры. Подобный пейзаж, этот стационарный телефон и канцелярский инструментарий я видела и раньше. Скорее всего, увижу ещё не раз - в компании с другим названием и в должности с большим количеством приставок. - Микит? Из-за монитора напротив выглядывает аккуратно причёсанная голова...

Мама иногда покупала манго. Они были маленькие и неспелые, умещались в руке и стоили как килограмм яблок. Мама чистила скользкий и жесткий фрукт, а затем резала его неровными зеленоватыми кусками. Мы делили его на четверых, лучшие два кусочка распределялись между мной и сестрой, а папа получал право сгрызть остатки экзотической мякоти с похожей на обмылок косточки. Этот десерт баловал все вкусовые рецепторы непривычного русского рта - не было сомнений, что можжевелово-сладкие и кисло-свежие волокнистые манго прибывали издалека. Мне казалось, что именно ими питалась Пеппи Длинныйчулок, когда уехала на дикий остров к беглому отцу, ныряла за жемчужинами и спасалась от акул...