Вячеслав Новиков

Славные ребята из Наровчата готовят съедобную прозу Говорят, Александр Иванович на малую родину так ни разу и не приехал. В зрелом возрасте, в славе и гонорарах не навестил тихий, несуетный Наровчат. Увезли его младенцем в Москву, там и оставили...

Наши ленинградские приятели неустанно хвалятся роскошной корюшкой: «Ах, она нежна, как Финский залив! Ах, она тонка, как игла Адмиралтейства!» Наши камчатские товарищи смеются над северной гордостью: «Да разве там корюшка? Смех один. Пескари! Вот в наших водах рыба жирна и приветлива! Аж на сопки от счастья выскакивает!» Пробовали мы и питерскую в маринаде, и камчатскую вяленую. А свежатины пожарить не доводилось. Да и что из мордовских рек выловишь? Ну, стерлядь в Мокше. Ну, минтай в Иссе. Ну, местами семга в Суре...

В одном рассказе Антона Палыча живет безпощадный дядька. И всю дорогу объясняет, как правильно есть пироги, как хлебать борщ со вкусом и все такое. Окружающие роняют голодные слезы, молят прекратить желудочный террор, но тот не унимается, травит глаголом. И говорит, между прочим, об особом подходе к карасям. По мнению ушлого мужика (но, вероятно, и самого Чехова), живые караси должны целую ночь провести в молоке, чтоб избавиться от запаха тины. И лишь после этого стоит приступать к жарке. Мы...

Узбеки - хитрый народ. Поэтому и плов у них. А у нас что? Репа в печи и каша с маслом. Мы даже поговорку выдумали - кашу маслом не испортишь. А ее, на самом деле, не испортишь и мясом, и морковью, и луком, и специями, и курагой. Выйдет хитрый узбек в халате на солнышко, сядет у дастархана, ножки подожмет под себя и кушает руками из казана. А потом запивает зеленым чаем, пока звезды в небе не загорятся. А у нас холодно. Нам так нельзя. Запарим полбу и греемся об горшок. Такая история. Конечно, русские националисты возмутятся...

Господь послал доброго снега в праздники. Пробежит заяц - провалится по самые уши. Пробежит серенький волк - зубами полязгает. А лисичка пройдёт - заметёт следы хвостиком, будто её и не было. И по всей Мордовии льётся рождественское волшебство. Даже не страшно, если ухнет филин под вечер, если скрипнет старая сосна в бору. И метели теперь уютные, и лёд на озёрах трещит поэтически. А в деревне Суркино особенно хорошо. Над деревней летает важная утица. Малахитовая голова, лапки-мандаринки. В клюве...

Когда Ван Гогу было грустно, он писал картины и резал уши, а когда печаль отступала, просил пирогов у брата Тео. Современный читатель имеет возможность познакомиться со сборником писем. Он так и называется: «Письма к брату Тео о пирогах». Вот лишь одна выдержка: «Братское сердце, я жив-здоров, хоть ноет печень и чешутся ноги. Нет красок, рассохлись кисти, но верю в твои щедроты и каждую минуту жду почтальона. Вышли лимбургский флай, молю! Ты же помнишь, как бабушка пекла со смородиной. Если откажешь, я выстрелю в себя из револьвера»...