Фантастические миры Андрея Степанова

…я бы хотел тебя обнять. Но не быстро — как взрослые, когда спешат — а по-настоящему. Долго. Чтобы ты понял: с тобой всё хорошо. Даже если ты иногда плачешь, даже если не умеешь завязывать шнурки, даже если боишься темноты. Это не навсегда. Правда. Слушай, я ведь ты. Только намного позже. У меня седина и немного уставший взгляд. Но я всё ещё помню запах пластилина, привкус первого мороженого в рожке и как ты однажды прятался под столом, потому что не хотел в детский сад. Я всё это помню. И ты всё ещё во мне...

Зачем награждают, кого награждают и кто всё решает Где-то в кулуарах снова спор: объявлен шорт-лист, вспыхнули эмоции, кто-то ликует, кто-то кричит «кумовство!». И вопрос стар как сами награды: за что дают литературные премии? За талант? Или за удобство, лояльность, нужные взгляды, вовремя поднятую повестку? Разобраться в этом — всё равно что пытаться выяснить, почему именно эта книга взяла «Большую книгу», а та прошла мимо даже лонг-листа. Или почему заодно с Бобом Диланом Нобелевскую премию не получил Толстой...

(Размышления о мучительном, полезном и бесполезном чтении) В каждом из нас живёт две читательские сущности. Одна — страстный романтик: она жаждет удовольствия, увлекается, мечтает, живёт вместе с героями. Вторая — книжный аскет: читает через силу, преодолевает скуку, ищет смысл даже там, где остались только страницы. И вот однажды мы открываем книгу — будь то признанная классика, модный бестселлер или совет преподавателя — и внезапно чувствуем: «не идёт». Скучно, тяжело, раздражает стиль, путаются имена, хочется бросить...

(и почему нас всё равно тянет их смотреть) Всякий раз, когда объявляют: «Будет экранизация!» — литературное сообщество замирает. Кто-то скептически фыркает, кто-то радостно трясёт руками, кто-то пишет в соцсетях: «Только не испортите!» Но почти всегда итог один: фильм не дотягивает. Он “не передал атмосферу”, “не показал главное”, “изменил характер героя”, “вырезал важные сцены”. Зритель идёт в кино с книгой в голове — а на экране видит фанфик с бюджетом. Почему так происходит? Почему почти все экранизации разочаровывают? Ответов несколько, и все они одновременно и логичны, и печальны...

Мы немного прогуляли, но зато подумали и получилась Мысль! 14 июля. День взятия Бастилии. Память о штурме, который стал символом борьбы с произволом, стартом перемен, началом новой эпохи. В календаре — как напоминание о том, что свобода завоёвывается. Но спустя века хочется спросить — завоёвывается ли она по-настоящему? Или это тот случай, когда люди сражаются за идею, не совсем понимая, чем она обернётся в реальности? История знает тысячи примеров, когда люди боролись за свободу: от французских...

В одном городе, почти на разных концах, были две улицы. Одна — широкая, светлая, с ровными тротуарами, ухоженными газонами, каштанами вдоль дороги и детской площадкой с прорезиненным покрытием. Другая — узкая, с потрескавшимся асфальтом, где трава росла из щелей, а качели скрипели под каждым ребёнком, словно вспоминая советское детство. На первой улице рос Артём. Дом с просторной кухней, добрые соседи, собака по кличке Бобик и мама, которая каждый вечер пекла что-то вкусное — просто так, не по поводу...

Москва, Волга, да что там — полстраны! Жарит так, что яичницу можно готовить на капоте, а коты перешли в режим «мокрая тряпка». 122 года никто не видел такой температуры. И вот — встречайте: +38 градусов, а кондиционер трещит как закатанный в банку лось. Но ничего, держимся. Вот 9 способов пережить рекордную жару, от банальных до слегка сумасшедших. Пей. Пей всё. Воду, морсы, компот бабушкин, даже ту «газировку без сахара», которую никто не любил — теперь идёт на ура. 🚫 Не стоит: кофе, алкоголь, шутки про водку с льдом — это всё в минус...

Иногда мне кажется, что голос — это не то, чем мы говорим. Это то, что нас выдаёт. Он может быть бодрым, когда тело уже хочет улечься под пледом и умереть от усталости. Может звучать спокойно, когда внутри разносит шторм. А иногда — наоборот: внутри пустота, а голос взрывается бодростью, как если бы рекламировал свежее утро и хлопья с клетчаткой. Я однажды разговаривал с девушкой по телефону полгода. Нежный, мягкий голос, чуть насмешливый, с тонкой интонацией. Казалось, передо мной — одуванчик. А...

На верхней полке шкафа, в коробке с надписью «разное», живёт крошечный немецко-русский словарик. Обложка потёрта, страницы чуть распушились по краям. Размером с ладонь, он когда-то, наверное, считался компактным и удобным. На обложке выцвели буквы, а внутри — слова, которые я никогда не учил. Я учил английский. Всю жизнь. Немецкий проходил мимо — по телевизору, в песнях Rammstein, в рекламе Bionade. И всё же словарик я храню. Не то чтобы часто открываю — скорее, просто знаю, что он там. Иногда достаю...

Я просыпаюсь в 07:00. Иногда по будильнику, чаще — по внутреннему тиканью, которое не замолкает даже во сне. Быстро встаю, умываюсь, хватаю телефон — и всё начинается. Почта, задачи, пропущенные сообщения, срочные звонки. Завтраки проходят на ходу, разговоры — по пути, встречи — в параллель с другими встречами. Я управляю, строю, решаю, двигаю вперёд. Строю дом, строю бизнес, строю будущее. У меня много ролей. Я работник, руководитель, муж, отец, сын, заказчик, клиент, водитель, снабженец, диспетчер, кризисный менеджер, иногда — просто тень, проходящая сквозь собственный день...

Смешные и жуткие мемасики - это одно! А вот почитать хорошие книжки - совершенно другое!

Воспоминание, 8 июля 2070 года Утро было шумным — как всегда перед большим выступлением. Ассистенты суетились с планшетами, шеф протокола командовал охране, а дрон-парикмахер кружил над головой, укладывая пряди в форму «уверенного государственного лидера». В этот момент я на секунду остался один — совершенно один — в комнате, где обычно никого не бывает, кроме меня. На стеклянной стене мигнул свет, и фоторамка активировалась от моего дыхания. Старая. Физическая. Настоящая. Настолько редкая для 2070-го, что даже охранники смотрят на неё с удивлением, будто я хранил в кабинете фреску XIV века...