Гудокъ. Сатирическій журналъ

Елизаветинская больница, что на Екатерининской улице, под руководством врача Анны Петровны Романовой переживала непростые времена. Приток раненых и беженцев, достигший их, казалось, далеких от фронта краев, стал своеобразной проверкой на прочность. Длинное одноэтажное здание николаевской постройки из белого кирпича никогда еще не видывало такое количество больных в своих палатах, а местные врачи - не так давно еще принимающие в среднем по десять человек в неделю -  принимали тех же десять, но уже в час, привозимых целыми вагонами прямиком с фронта...

Стоеросов Елисей Геннадьевич поступил на пост ровно в шесть часов утра. В наглаженных накануне супругой свежих шароварах и мундире, с полированной шашкой в кожаных ножнах он добрался из дома по пустынным улицам до своей будки, присел на расположенную в ней скамейку и начал привычно протирать до блеска бляху на фуражке с выбитым номером, который впрочем уже давно стерся и еле читался. Службу городового Стоеросов очень любил, особливо в последнее время. Жаловаться - грех. Всех жителей околотка знал поименно - сам здесь родился и вырос...

Поздно вечером это было. Край неба еще теплился заревом, однако наверху все уже налилось черным и где-то даже начали показываться звезды. Встретить кого-то на улице в такое время - дело не простое. После тяжелого трудового дня многие жители уже разбрелись по избам и улеглись спать. В Темном царила абсолютная тишина, нарушаемая только собакой, лающей где-то из-за ограды на случайного прохожего, будто следившая за соблюдением неофициального комендантского часа. Не спал и Петр Петрович, до темноты просидевший за столом, заполняя формуляры селян, которых обошел за день...

Сухая, как залежавшаяся на солнце палка, старушка с первого этажа, уставшая от безделья и общения через окно с немногочисленными прохожими, протискивалась между сваленных на лестнице коробочек и корзинок и пыталась пройти в дверь к соседям сверху. -Нешто съезжаете? - крикнула она, что говорится “в квартиру”: в коридоре никто не встретился. -А как же не съехать, Софья Ивановна, - раздалось откуда-то из гостиной. - Вы проходите, не стойте в дверях. Соседка с нижнего этажа, не пренебрегнув приглашением, осторожно лавируя между стопками книг, продвинулась к гостиной...

Начало: Петр Петрович в Темном. Непробиваемый Бывало порой Макар помирал весь день. Лежит себе, охает в перерывах между беспокойным сном, а вечером румяный и свежий выходит на люди. Но то было от похмелья, что дьявол ниспослал в наказание за прошедший гудеж и балаган. А сейчас помирал что ни на есть взаправду. На стенания даже сил не хватало. Мычал только, чуть приоткрыв рот, и желал уже отмучаться поскорее. Благо жена успокаивала и отгоняла страшные мысли. Поглаживала болезного по мокрой от пота...

На въезде в город перед полосатой будкой и таким же полосатым шлагбаумом длинною вереницей растянулась толпа на целую версту. Сверху похожая на потревоженную змею, она ерзала на месте и возмущенно шипела. -Что стоим? - поинтересовался вновь прибывший в “хвост” молодой путник.  -А мне пошто знать? - ответил ему старик, стоявший с краю. - Сами токмо пришли. -Вы, наверно, совсем издалека, - добавился третий - интеллигент с саквояжем, - если не знаете. Третьего дня сказали без пропуска в город не пускать...

Придя домой, Савельев обнаружил, что не имеет картона. Клея - завались. Картона - ни листочка. Можно было вернуться в комитет, потратив на это драгоценное время, которого Савельев тоже не имел, а можно было справиться подручными средствами. Так как время подачи заявки - четверг, а это уже через два дня, то соображать Савельеву требовалось крайне быстро. После скоротечной ревизии по небогатому нажитому, было принято единственное верное решение - строить макет из спичек. По мнению самого Савельева такой подход предоставлял ему дополнительное преимущество за оригинальность...

Полный юного энтузиазма Петр Петрович - месяц назад еще выпускник медицинского института - въехал по распределению в село Темное. К поставленной задаче - просветить тамошний народ о профилактике бушующего тифа - отнесся со всей ответственностью и был преисполнен надеждой выполнить ее несмотря ни на что. В первый же день, расположившись в свободной избе, которая относилась к медпункту, Петр Петрович написал акварелью на большом листе ватмана, краткое но информативное объявление о том, что каждому жителю села Темное надлежит посетить дом врача, дабы пройти обследование, и вывесил его на ограду...

Здравствуй, Клава горячо любимая Клавдия Захаровна! Пишу тебе из Москвы. Добрался благополучно, о чем тебя и извещаю. Прошла всего пара дней, как мы с тобою расстались, а кажется, будто целая вечность.Да и событий произошло не мало, но обо всем по порядку. На перекладных добрался до Самары и там приобрел билет четвертого класса до Москвы. Ох и дорогие нынче билеты, доложу я тебе. Правда, как сама знаешь, раньше на поездах не ездил, старых цен не ведаю, так что не могу знать, насколько они поднялись в цене...

Под лошадь попал очередной бедолага, и Иван Яковлевич не на шутку испугался. Это был уже четвертый случай за последние три недели. В такую промозглую осень особо не хотелось выходить из нагретой кабинки. Иван Яковлевич посильнее запахнул вокруг себя шубу, и страх немного поутих. Бедный валялся в грязи с распростертыми в разные стороны руками и ногами, словно звезда, а прохожие горожане только и делали, что охали, но сразу же продолжали делать начатое - проходить мимо. Иван Яковлевич с горьким унынием...

Никогда такого не было и вот свершилось. При Освободителе, при сыне его, упокой его душу, и слыхом не слыхивали, чуем не чуяли, что такое могло быть, а нет - нате вам, слушайте. Да ладно слушайте, да ведь еще поспрашивайте. А что толк спрашивать? Распорядились каждые полгода после схода волостного устраивать так называемую “прямую речь”. Спрашиваешь, мол, что тебя крестьянина казенного или жителя городского беспокоит, а тебе отвечают, что делать и кто виноват. А отвечал народу не абы кто, а предводитель дворянства уездного...

Между поместьями, коих округа насчитывает порядка пяти, ни много ни мало верст пятнадцать промеж каждого, не меньше. По весне, сами ведаете, по какой дороге, а уж что говорить - и осенью, когда кроме земляной каши сапоги ничего не месят, редкая телега добирается до соседнего имения без потери колеса, а то и целых двух. Так и не видимся с родными из соседних сел по месяцу, а то и по два, пока не распогодится. Растаял снег - сиди, гадай, разродилась там Авдотья-племянница моя или нет. Прошли дожди - живи в незнании, не преставился ли еще престарелый кум...