Точка слома

--Д.Г.И. Мрак прорывался сквозь маленький квадратик окна камеры. Сырые и холодные стены давили на Летова, они словно пытались превратить его в огромную лепешку, из которой торчали бы лишь сломанные кости. За толстым стеклом, аккуратно прикрытым черной решеткой из толстых железок, разрывался в своих рыданьях холодный зимний ветер, если сильно прислушаться, можно было даже услышать разговоры курящих внизу конвоиров. Здание тюрьмы, расположившееся аккурат на углу двух улиц, и отрезанное от остального...

А вот фонарик жучок чаще фигурировал на страницах нашей книги, и наверное многие с трудом могут представить что же это такое. На фото "жучок" из коллекции автора - сильно избитый временем и украшенный дедом...

Сегодня последняя глава. Все, кому суждено умереть - умрут, все, кому суждено выжить - выживут.

Вооруженное будущее топчется у порога» --Дельфин Кирвес сегодня рано пришел на работу. Усталость, накопившаяся за рабочие дни, била ключом, а состояние было крайне подавленное. Тоска из-за потери очень хорошего товарища еще была жива, но злоба на Летова прошла. Нужно было отметить, что с самого утра в мозгу допотопного судмедэксперта крутилось весьма странное предчувствие, предчувствие того, что сегодня что-то случится. Кирвес даже сам посмеялся над этим, мол, «слишком по театральному», но сознание щекотало это странное чувство...

А вот и типичный железнодорожный фонарь 1949 года.

"Сегодня у меня есть уникальная возможность: я могу перенести вас в август 1950-го года и рассказать, как проводит свой день Евдокия Степановна Рыжонина, водитель грузовика "ГАЗ-51" Бердской автоколонны. Рабочий день шофера Рыжониной начинается в 6 утра - на своём грузовике она подъезжает к конторе колхоза "Голос революции", где забирает бригаду грузчиков и везёт их на ток. Грузчики загружают машину зерном, которое Евдокия доставляет на пункт Заготзерна, расположенный в 17 километрах от тока. Из-за...

-В.Волков, «Грешный человек». Летов лежал на кушетке. Рядом пустовала заправленная койка Горенштейна, вдалеке виднелись его разбросанные вещи. Утро только вступало во власть, дремота и , буквально вдавливая его в тонкий слой мякоти на твердой койке, набросился Кирвес. Лицо его было перекошено от злобы, расстегнутый ворот рубашки сразу говорил о том, что Кирвес не в себе – он всегда застегивал свои рубахи на все пуговицы. На ошарашенного Летова пахнуло холодом – Кирвес шел по улице с распахнутым пальто...

На фото: у продмага в Кунцево, 1932-1940 гг. Продмаги, вообще, часто появляются у нас в книге, но мало кто знает, что номера всех продмагов, которые были в книге - реальные и взятые не из ниоткуда, а из...

В книге часто встречается "комбижир" - с его покупки, по сути, началась встреча Кирвеса и Летова, когда они говорили про "белое и черное", если кто помнит эту сцену. Многие и представить себе не могут,...

Немецкий фонарик "Daimon", взятый прадедом автора в освобожденной Германиии. Горенштейн тоже мог его там же и взять. "Горенштейн же стал обыскивать это скудное жилище. Заглянул под старую кровать, аккуратно перебуровил одежду в голубоватом...

--Stigmata Ночь опустилась на город, а часы пробили двенадцать. Получив от Ладейникова, с которым Летов просидел часа два в по-дружески суровой и мрачной беседе, справку о допуске к Павлюшину, ожидавшему исполнения приговора в следственно-пересыльной тюрьме №1 города Новосибирска, Летов готовился ехать туда. И вот, сидя на переднем сидении казенной «Эмки», рвущей своими фарами абсолютно беспросветно-мрачный Красный проспект, на который лишь изредка бросали свет какие-то одинокие светящиеся окна, Летов смотрел в черноту улицы, уходящей вдаль за лобовым стеклом...

У нас в книге часто появляются "боты ПТЖ" - что расшифровывается как боты "прощай толстый живот". Многие пытались представить, как они выглядят, но уже не надо, вот они, собственной ботоперсоной: