Альбом стертых рисунков

Непутеводные огни Уже давно мне не враги. Я больше не считаю дни, Ведь есть календари. Листовки с небом на домах, В которых хорошо дремать Беззвездной вахте задарма, Так хочется сорвать. Проявлен в негативе день, Что в белокаменной так бел, Что чёрных солнц не разглядеть, Раз некуда лететь. Растаявшая вся за лето, Нестеленных стезей разметка Под снегом станет незаметна. Мне некуда бежать. Раз повторённое прощанье - Ложь, прерванное окончанье, Нарушенное обещанье, Не смей его сдержать. Чужой судьбы теперь владелец, Не по погоде не оденусь, Да и куда теперь я денусь? Мне некуда идти...

Вновь тебя по осени в небо увлекают, Голубые воды вспенив облаками, Птицы-пилигримы, брошенные летом, Словно уходящим без владельца следом. Птицам перелётным берега не надо – Всюду мелководье на земле пернатым, Просто нет у неба берега для птицы, Некуда вернуться, негде приземлиться. Ничего в дорогу, ибо нет дороги Где земли ни ара, где ночуют боги, Где блуждают взгляды, Но всегда бесследно – Чтобы не теряться, надо бы ослепнуть. Только как прощаться мне тогда с тобою, Как молить о солнце небо голубое, Голос мой, как свечку, ветром бы задуло, Если б пламя свечки к небу потянуло...

Подставь дождю щеку в следах былых пощечин. Хранила б нас беда, как мы ее храним. Но память рвется в бой. И крутится, как счетчик, Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб. Вот так скрутило нас и крепко завязало Красивый алый бант окровавленным бинтом. А свадьба в воронках летела на вокзалы. И дрогнули пути. И разошлись крестом. Усатое "ура" чужой, недоброй воли Вертело бот Петра как белку в колесе. Искали ветер Невского да в Елисейском поле И привыкали звать Фонтанкой Енисей. Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой, Но купол лба трещит от гробовой тоски. Гроза, салют и мы! - и мы летим над Петербургом, В решетку страшных снов вплетая шпиль строки...

Счастье — состояние полного, высшего удовлетворения. Если плясать от обратного, то не счастье — это не состояние высшего удовлетворения. Следовательно, все люди — несчастны. Однако это вовсе не значит, что тебе плохо или ты страдаешь. Просто твое счастье, как промежуток времени, относителен твоей жизни. Счастье нестабильно, и всегда будет наивысшая его точка, отметив остальную линию несчастьем. Будь то отношения, хороший фильм или воскресное утро. Хорошо в нем то, что оно не единично. Оно как раз в таких мелочах, оно — в каждом нашем начале, которое мы положили, в первом укусе кусочка торта, в первом дне лета, в молодости...

Ночью во дворах пируют черти, Гомон тварей звонок, смех прерывист. Ангелы созвездья в небе чертят. В окнах пусто. Жалюзи закрылись. Ржавый лунный свет столбов фонарных. Слышно, как цветет в подвалах плесень. В облака поспешно пеленает Ангел бережливо юный месяц. Ветер ледяной, как след от крыльев, Небожитель на земле оставит, Шепот заблудившихся порывов, Истину, как главную из таинств. Нет небес над царством чёрной ночи, Люди засыпают, слыша солнца зов, И глушащее беззвучие клокочет В каждом из забытых нами снов...

Сначала... Сначала я хотел жить. Не в понятийной идее этого слова, а скорее как антипод смерти. Человек не может умереть, он будет жить вечно, ибо отмеренный срок за незнанием того, что будет за его пределами и того, когда этот предел наступит. А я не хотел. Не хотел уничтожить этот мир, этот прекрасный мир, в котором возможно жить, и при должной сноровке не противопоставлять это смерти. Сохранять и воссоздавать в своей голове этот мир, изменять его лишь своим восприятием, чувством, порывом, верить в эту непостижимую уникальность... Как много заключено в понятие не уничтожать. Бездействие в отношении чего-либо для совершающего это бездействие, является непосредственным актом...