Tisha Korvin

Я спрашиваю у Северного Ветра нравится ли ему тут жить. Он утвердительно кивает головой. - Лучше жить в чужой мастерской, чем на скамейке в парке. - парень улыбается и проносится наверх, ступеньки не скрипят - они не чувствуют его веса. С этой импровизированной кафедры он начинает торопливо объясняться, размахивая руками как мельница. - Посмотри сколько здесь света и воздуха! Какие окна! Какой вид! Снизу слышны шаги. Южный Ветер ворчит о том, как он ненавидит винтовые лестницы. Наконец он появляется...

Август любит ухаживать за собственным садом. Он считает, что это о любви - во время что-то срезать. Не дать сгнить. Дать умереть красивыми. Июль на это смотрит с некоторой озабоченностью, но всегда старается похвалить юного садовода, который всегда расцветёт в смущенной улыбке в ответ на комплимент душно-пахнущим лилиям или весёлым флоксам. Сентябрь иногда приходит помочь - руки у Августа слабы и какую-то работу он делать не может...

Положу его под самые двери тонкой, серебряной тканью. С кружевами лучше, чем у мастеров с острова Бурано. Ткань затеряется, сотрется под чужими ногами. И когда от моего имени ничего не останется - я останусь в этом проклятом городе навсегда. Призраком буду входить в чужие дома и успокаивать детей, буду провожать одиноких странников до двери, помогая им в пути, буду зажигать потухшие свечи в церквях возле Мадонн. Стану наблюдать за зеркальной поверхностью...

Она возвращается в его день рождения. Самолёт прилетает ночью. Марта никому не рассказывает о том, что она должна приехать. Никто не знает - ни одна живая душа: ни родители, ни брат, ни друзья. Девушка устало потягивается в кресле самолёта и улыбается своим мыслям. Сколько будет веселья! Когда она придёт и все её увидят. Сколько будет радости. Марта добирается до дома на электричке из аэропорта, которая плавно превращается в метро. Ей грустно, что какую-то часть приходится ехать под землёй: лица...