Pavel Stepanov

Недавно я посетил удивительнейшее место. В своей натуралистической экспедиции шёл я, через подлесок продираясь, и внезапно вышел на опушку, поразившую меня в самое сердце! Там, на зелёном лугу, расположилось небольшое селение с крохотными домиками, какие лишь в сказке увидишь. А в домах жили интеллигентнейшие из существ, что я встречал – морские свинки. Не буду утомлять вас подробностями наших увлекательных бесед, хочу лишь отметить, что особи эти интересны чрезвычайно и мысли их очень благородны и возвышенны...

Со стороны было не совсем понятно, что это. Коричневая шерсть, короткие лапки, длинные зубы. – Может, это бобр? Маленькие чёрные глазки зверька заволокло голубоватой плёнкой. – Не, вряд ли. Посмотри на его клыки, – Билли указал ружьём на загнутые зубы длиной около трёх дюймов. – Ну погоди. Ему же надо чем-то грызть деревья? Билли с недоверием взглянул на меня. – Тем более, – продолжил я, почувствовал нарастающую уверенность, – здесь вокруг одни дубы. Сосну, наверное, можно перегрызть обычными зубами, но дуб не возьмёшь...

Дверь холодильника распахнулась, от чего бутылки на боковой полке зашатались с праздничным перестуком. Андрей закрыл глаза на секунду и покривился, затем выдохнул и начал доставать из холодильника блюда. Большую глубокую тарелку, затянутую прозрачной пленкой, маленькую желтую мисочку в пакете из аптеки.  – И почему я тогда не купил больше аспирина? – проворчал он, обращаясь, наверное, к коту, который терся об ноги, наступал пушистыми лапками на тапочки и изредка кривил рот с легким, почти неуловимым звуком...

В прихожей загорелся свет. Лиза зашла внутрь, сбросила большую потертую сумку с плеча, прошла в небольшую комнату, села за стол и откинула крышку ноутбука. Подождала, пока дисплей загориться и ввела пароль. Затем сходила на кухню, из холодильника взяла кусок торта и двухлитровую бутылку колы и вернулась на место. На иконке в форме письма, залезшей в правый верхний угол экрана, горел красный значок. Она дважды кликнула на него, прочитала жирную надпись заглавие письма, и после небольшого промедления кликнула на него...

Почему комары всегда собираются в плафонах? Степан Петрович, озадаченный этим вопросом, поставил потертый коричневый чемодан возле вешалки, снял пальто и повесил его и шляпу на крючок медного цвета. Лампа в коридоре горела тускло, в плафон набилась целая армия насекомых. И почему он никогда не видит мертвых комаров в других местах? Степан Петрович был совершенно уверен, что, если бы комаров покупали поштучно, то он смог бы стать очень богатым человеком. Другой вопрос, если бы принимали на вес. Тогда непременно пришлось бы повесить еще несколько плафонов...

Чай и тосты с утра, ужин из ближайшей кафешки или супермаркета вечером. Терри проводил вечера с книжкой, но мысли его разлетались подобно цветным бусинам. Две-три строки, и вот он обнаруживает себя с Джил на опушке возле старого леса. Или на диване под пледом с висящим на противоположной стене мерцающим экраном телевизора. Или на праздничном ужине. Она приготовила утку. Опаленную с одной стороны и жесткую, как резина со всех остальных. Но разве из-за утки люди собираются на праздники?  Терри слышал, как Джил шелестит бумагами, как ходит по кухне ночью...

– Мистер Унзин, Терри – Коллинз снял очки в темной роговой оправе и откинулся на кресле. Полы его белого халата прошелестели по полу, – по совокупности всех фактов я могу сказать, в чем проблема. В кабинете пахло картинами и книгами. И может быть немного, едва уловимо, пылью. Из окна на дальней стене желтоватый свет лился на серый ковролин. Терри подвинулся к краю стула и наклонился вперед. – У вас шизофрения. Интересная, крайне селективная. Не скажу, что я встречал такую или хотя бы читал о ней, но все симптомы на лицо...

— Тебе не кажется, что она стала висеть ниже? – сказал Гарри, прилегший на приборную панель и смотревший куда-то вверх. — Давно пора, восьмой день, – ответил Майк. — Восьмой? - Гарри отодвинулся от панели и откинулся на спинку кресла. Затем снял кепку, провёл рукой по слипшимся от пота в комья черным волосам и натянул свою грязную фуражку поглубже. Свет звезды падал на его ноги и нижнюю половину туловища. Если бы не предусмотрительно накинутая куртка, он бы мог ощутить эти бесконечные потоки солнечных лучей...

– Я так не могу. Меня угнетает, что она лежит там. – Почему? – Вдруг кто-то узнает, что это сделали мы? – Джон, расслабься, ну как они догадаются? – Потому что она лежит возле нашего дома? А еще я встретил соседку, пока курил. – Ну и что? Ты часто там куришь. Джон, сцепив руки, сидел на самом краю нового дивана. Его глаза бегали по белым стенам просторной комнаты. – Нет, я все таки пойду и унесу ее. Когда потемнеет. – И знаешь что? Так они точно узнают, что это мы. Она лежит там со вчерашнего вечера...

Сморкалось... Что-то темное сморкалось в углу. Джон посмотрел на бутылку в руке, в которой плескалось немного коричневой жижи, передернулся, и откинул ее в угол. Она со звоном ударилась об еще несколько таких же, покатилась под диван и успокоилась среди пушистых комьев пыли. В комнате тлела одна маленькая лампочка над диваном в углу. Джон несколько раз с силой моргнул, звонко постучал себя по небритым щекам. Но в углу по-прежнему было нечто.  Он украдкой пошел к выходу из комнаты и нажал выключатель...

Вин стоял переминаясь с ноги на ногу. На перекрестке было пусто, крупные капли дождя с размаху шлепались об его куртку. Белая майка под ней промокла, и Вин немного дрожал. Навстречу шла парочка. Один высокий, с громким звучным голосом. Вторая только тихо смеялась. Они поравнялись с ним и прошли мимо.  — Черт, — ругнулся Вин и с силой ударил ногой по луже. Затем втянул голову в плечи и посмотрел по сторонам. На улице было пусто, он выдохнул. Еще два человека, один курил. Вин тоже хотел бы закурить, но у него не было сигарет...

Закат бросал красные искры на зеркальные окна высотки. Даже вернее было сказать башни – несмотря на облик современного офисного здания, она стояла в центре широкой мощённой площади и другие здания не решались подползти к ней даже на две сотни метров. Зазвучал колокол. Звук разносился по округе, отражаясь от стен высотных домов, окружающих площадь. Уилл жевал круассан под навесом небольшой пекаренки. Она была уникальна в своем роде – единственное двухэтажное здание на площади. Призрак ушедшей эпохи, не изменившийся со времен королей...