JuliaAgeleno_90

Чтение не доставляло ему удовольствия, увы, как и другие дела. До пар оставалось прилично времени, и он не знал, чем себя занять. Валери на зов не являлась, и это удручало больше всего. Редж был занят подготовкой к свадьбе. А он скучал. Иногда перечитывал старые работы студентов, чтобы посмеяться. И все равно не веселился. Его жгла ревность, которая никак не утихомиривалась. Не спасал даже алкоголь. Он вновь и вновь видел, как Фиона Виверис целуется с парнем. Под злосчастным деревом...

Эсфир мягко приземлился на промозглую землю. От роскошного некогда поместья практически ничего не осталось. Сначала война оставила свой отпечаток, а потом - сырость и старость. Да и никто из семьи Ричардсон больше не жил здесь. Конечно, из четырех стен было цело кое-как три. Крыша давно обвалилась. А среди руин виднелись белые сгустки, призраки. Правда, люди не могли их видеть, только чувствовать. Так что вскоре поместье обнести забором. Эсфир спрятал крылья за спиной. Глаза из ярко-красных превратились в обычные...

Где отец, где Эдель, он представлял. Он надеялся, что с ними все хорошо, и они оба появятся в обители. Он вспомнил быстрый шепот отца, когда он больше походил на дракона, чем на человека: «Позаботятся о младших. Не унывай. Все наладится». Он понимал, что с отцом что-то не так. Но одно дело знать – другое видеть воочию. Передернув плечами, Артур старался выбросить из головы золотистые глаза отца. «Драконы исчезли много-много веков назад. Неужели к отцу попал драконий артефакт?», — задавался вопросом Артур...

Каранинель, сгорая от страха и нетерпения, прикоснулась к не примечательной двери. Замок тут же вспыхнул, пропуская их внутрь. Мужчину и женщину обдало золотистым свечением, произвольно изменяя их внешность. Исчезла синяя форма с нашивками Межзвездного патруля. А вместо этого появилась совершенно другая одежда, соответствующая эпохе. Тарра очутился в длинной рубашке, жилете и пиджаке, в штанах черного цвета и чем-то наподобие ботинок. Каранинель чуть не задохнулась – пышное платье с корсетом на шнуровке...

Кристайн взъерошил волосы. Он ожидал вопроса. В конце концов, она бы когда-нибудь его задала. Он мог бы соврать насчет любви, придумать витиеватые фразы, чтобы она ничего не поняла, он сумел бы заморочить ей голову. Не стал. Надоело притворяться. — Я прожил несколько веков в полном одиночестве и никогда не любил, — признался лорд. — Никогда? — удивилась Алейна. — Никогда, пока не встретил одну девушку. Она изменила меня самого, не ведая об этом, — проговорил он. — И кто она? — поинтересовалась жена...

Корделия приходила в себя медленно. В объятиях Оуэна. Она рассказала ему о нападении, заливаясь слезами и дрожа от страха. Они сидели в гостиной на диване, в полутьме, без света. А за окном уже догорал закат. — Тише, тише. Все уже позади, — мужчина гладил её по голове, как маленького ребенка. — Это все Бирн. Он ни перед чем не остановится! — проговорила девушка, уткнувшись в его шею. — Я тебя никому не отдам. Слышишь, Корделия? Я тебя никому не отдам. Не позволю забрать тебя, — проговорил Оуэн с чувством...

Латея, ведомая Кощеем, трепетала. Волнение подступало к горлу, сдавливало грудную клетку. Девушка обреченно шагала за скелетом, облаченным в черные доспехи и длинный темно-синий плащ. Муж Яги, Кощей, сдержал слово и провожал её до реки. — У меня нет выбора? — спросила она, измучившись от молчания. — Ключ определил твой выбор и дальнейшую судьбу, — прошамкал беззубый скелет. Ели, укрытые белоснежным покрывалом. Сосны, застрявшие в снегу. Сугробы, в которых можно потонуть. Мара расстаралась на славу...

«Мне надоело быть одному? Нет. Это вряд ли. Игра виновата! — рассуждал Борис. — Я привык к одиночеству. Мне нравится одиночество. Никакими обязательствами я не связан, у меня нет привязанностей. Черт. Прошло полчаса, а я мечтаю вернуть Алису. Это неправильно. Утихомирься! Тебе не нужны ещё одни отношения, которые закончатся провалом. Лучше не давать шанса ни себе, ни ей. Лучше забыть о том, что произошло. Подумаешь, поцеловал разок! Из-за этого мир не изменился и не рухнул. А игра все-таки отличная...

Она смотрела на спину Оуэна. Она желала к нему прикоснуться. И от желания уже нестерпимо жгли ладони. Провести ладонями по мышцам, сделать массаж шеи после тяжелого трудового дня. Она даже протянула руку, намереваясь дотронуться. Но путь закончился быстрее. Вскоре появились очертания дома, освещенного фонарями. Мужчина завозился с ключами, открывая дверь. Пройдя внутрь, поставил цветы в горшках на пол. Зажег мягкий свет. И обернулся, чтобы закрыть дверь. Фея застыла на месте, ошарашенная собственной реакцией на него...

Род присел на трухлявый пень. Седой старик, держа в руках деревянный посох, от нетерпения вертел его в руках. Покрытые изморосью редкие травинки, свисающие сосульки, укрытые снегом деревья. Ярко-красная рябина, скрытая под шапкой снежинок. Переговоры между снегирем и свиристелью за плоды. Род поднялся и, распугав неугомонных птиц, сорвал рябину. Раздавил в ладони, красноватая жидкость капнула на снег. Мара, облаченная в белесые одежды, поражала статью и холодной красотой. На сарафане – красные пуговицы, кокошник прикрывает сине-белый плащ...

Гавань с переполненными кораблями походила на штормовое море. Деньги уже не помогали. Везувий начал активно погребать город под своими лапами. Расталкивая всех на своем пути, мужчина двигался вперед. Но сцепленные руки толпа расцепила. Жена и сын потерялись среди разноцветных одежд и криков о помощи. — Камилла! — Александр звал её как раненный зверь, — Камилла! Вокруг ревела толпа, постоянно зовя кого-то. Но никто не мог откликнуться в этом гомоне голосов. Он так долго боролся за Камиллу и так...

Мелоди сбросила хвост, оставшись в синем длинном платье, которое облепляло её, словно вторая кожа. Валларио накинул поверх тела черную рубашку. Он сложил руки на груди, пристально уставившись на девушку. — Я морген, — проговорила она. — Поэтому я могу путешествовать без порталов. — Это я понял и сам. Мне больше всего интересует, почему ты меня кинула год назад, — произнес Валларио. — Почему не захотела попрощаться со мной нормально. — Я оставила тебе записку! Я ведь говорила, что у меня всего неделя оставалась, — произнесла Мелоди, выжимая волосы...