Вчера, сегодня и всегда

Это дело казалось ничем не примечательным: убийство в квартире, по всем признакам бытовое. Примечательным было то, что в момент совершения преступления в квартире находился десятилетний сын будущего покойника. Правда, в то время, когда «папа разговаривал с дяденькой на кухне», мальчик готовил уроки в зале. Но планировка квартиры была «настолько оригинальной», что из зала была видна часть кухни и «пассаж» из коридора. Поэтому мальчик мог видеть того, кто приходил и уходил. И на допросе (в присутствии классной руководительницы) он так и показал: «Видел»...

«Мама выпала из окна!». Именно с такими словами ко мне в кабинет ввалился трясущийся толстопузый мужик в форме с погонами полковника на плечах. Я узнал его: это был начальник штаба дивизии внутренних войск. Штаб квартировался в сотне метров от прокуратуры, и я неоднократно имел возможность видеть и слышать, как этот хамоватый полковник материл подчинённых. А теперь он обливался потом и дрожал, как осиновый лист. Следом за полковником в кабинет вошёл знакомый мне участковый. Я сразу определил «координаты» трупа...

У следователей прокуратуры не было специализации: что «Бог пошлёт». Но большинство дел по убийствам доставалось мне. Может, потому что у меня было больше опыта. А, может, потому что я состоял в городской группе по расследованию умышленных убийств, совершённых в условиях неочевидности: это когда на пустыре – труп с признаками насильственной смерти, без документов, и ни одного свидетеля вокруг. И это дело досталось мне. Нет, там всё было очевидно: подозреваемого застигли на месте преступления, задержали...

Я провожаю кислым взглядом роскошную фигуру нашей завканцелярией: только что она «осчастливила» меня очередной «разнарядкой». На моём столе высится кипа свежих дел. Хотя одно, кажется, далеко не свежее. Я не ошибаюсь: драная «милицейская» обложка красного цвета испещрена чернильными надписями и снабжена ворохом «сопроводиловок». Я знаю об этом дела: им по очереди занимались четыре следователя РУВД. Полгода – а дело арестантское. И фигурант – не «мелочь пузатая», а «вор в законе» союзного значения...

Звонит телефон – и у меня портится настроение: по мою душу. Я не ошибаюсь. - Выходи: группа с экспертом уже едет. В потрёпанном «уазике» – замнач РУВД майор Трофимов, эксперт НТО и судебный медик. - Что? В моём голосе не слышно энтузиазма. Трофимов машет рукой. - Хрен его знает! Соседи позвонили: то ли газом воняет, то ли мертвечиной… Вызвали участкового и слесаря. Слесарь поддел дверь – а из квартиры такой запашок, что все пулей вылетели на улицу! «Всех, вылетевших пулей» я вижу уже через пять минут: никто не рвётся обратно в подъезд...

Районная прокуратура. На одной из дверей-«близняшек» – черная табличка с надписью «Старший следователь» с моими реквизитами. В дверь без стука входит зам начальника РУВД майор Трофимов. - Собирайся! – «здоровается» он. – В «Шанхае» – «расчленёнка». Я со вздохом отрываюсь от «бэушной» «Украины»: только начал печатать обвинительное заключение по «мокрухе». Через пятнадцать минут мы на месте: грязная ЦОФ, море шлама, угольная пыль, «ароматы» и вереница землянок. Нас встречают участковый и какая-то особь условно женского пола запойного вида и давно уже не определяемого возраста...