Изжога Шоу

В одной из отдаленных улиц Москвы, в сером доме с белыми колоннами, антресолью и покривившимся балконом с утра царило оживление. Дворня сновала по дому с каким-то нехарактерным проворством туда— сюда, стараясь таким образом имитировать бурную деятельность.    Старая барыня наблюдавшая бесполезную суету челяди из глубоких плетеных кресел стоявших на балюстраде снисходительно улыбалась чему-то своему. Была она одета по домашнему: в грубые домотканые нанковые трусы, пошитые в прошлом годе шорником...

Жил был бухой старик со старухой у самого синего моря. Синей не бывает.    Просит бухой старик.    — Испеки мне, старуха, колобок.    Бабка тоже бухая была. По коробу помела, по сусекам поскребла ? нету муки.    Тока сало одно сплошное. Из свинины.    — Нету муки, – говорит бабка. – Зато сала завались.    — А ты из сала испеки.    Сказано – сделано. Взяла бабка сало, прокрутила через мясорубку и сделала большую такую фрикаделину и положила на окошечко посушить. Колобок удался на славу. Сальный такой. Лоснится от жира. Солнышко его пригрело, он потек немного и скатился на траву. Катится сальный Колобок по лесу, а навстречу ему Зайка-зазнайка...

Известный кинорежиссер Аким Бубонин (вы его знаете по нашумевшим фильмам – Конец Петра Великого?, ?Разбивая водку?, ?Блюющие в терновнике?, ?Грязные песни?) решил-таки воплотить мечту детства и снять фильм о великом русском композиторе Петре Ильиче Чайковском. Сценарий был готов, актеры подобраны.    Правда, с деньгами были некоторые проблемы. Фильм получался каким-то уж очень малобюджетным. Но отступать Аким не собирался. Для съемок даже предоставил свою дачу. Костюмы по дешевке взял напрокат в Пукнинском драматическом театре...

По весне у Козюлина с руками начинало твориться что-то неладное. Они как бы выходили из его повиновения, начинали как бы жить своей таинственной жизнью, отличной от простой и открытой жизни самого Козюлина. Словно он, Козюлин, был уже не хозяин рукам своим, они как бы не подчинялись сигналам из его головы, а жили по своим, ручным, неписанным законам.     Уже в марте руки начинали как-то не по-доброму суетиться, делать массу ненужных необоснованных движений: что-то поглаживать, что-то трогать… Козюлин от стыда порой просто не знал, куда девать свои руки на это время...

Был он сам невеликого роста– как говорится метр с кепкой. А кассирша была великанша. Два метра ростом, с могучими плечами, ногами, руками и торсом. Он был от нее без ума. К тому же она была приветлива лицом. Он купил фиалку в горшочке и стал караулить ее после работы. Когда она вышла из магазина он стремглав бросился к ней. От неожиданности она уже хотела прихлопнуть его сумочкой, но он притормозил в метре и робко застыл на месте. Он снял кепочку и протягивая горшочек с фиалкой сказал :" Вы колоссальная женщина!!!" Ответом ему были раскаты громового хохота...