Мир людей - Мир войн

Гельмут Н... : «Русские уже дважды выбрасывали белый флаг. Каждый раз после этого туда посылали роту и там ей доставалось. Я даже признаюсь честно, наделал в штаны от испуга». Ефрейтор Гаинс Тайшлер: «Русских подняли выстрелами во время сна, так что первые пленные пришли в подштанниках. Но вызывает удивление, как быстро они опомнились, и начали организовывать упорную жесткую оборону». Из донесения штаба 45-й пехотной дивизии: «Вскоре, где-то между 5:30 и 7:30 утра стало окончательно ясно, что русские отчаянно сражаются в тылу наших рядовых частей...

Майор командир батальона Найман: «Я не ожидал ничего подобного. Четыре солдата и один политработник с невиданной ожесточенностью защищали свою временную позицию среди поле пшеницы. Мы понесли значительные потери. Это же чистейшее самоубийство. Атаковать батальон пятёркой бойцов». Ганс Каапе: «Такое происходит везде. И в лесах и на полях. Как сказал мне Гаудман, из соседнего подразделения: «эти свиньи, отбившиеся от своих частей, натаскивают пшеницу кучей припасов и дожидаются пока пройдет колонна, а потом, открывают огонь»...

Ганс Бенер: «На восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть». Франц Гальцер: «После первоначального столбняка, вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям». Гюнтер Лютцов: «Советские пилоты – фаталисты. Они сражаются до конца, без какой либо надежды на победу и даже на выживание, ведомы либо собственным фанатизмом, либо страхом перед своими комиссарами»...

Эрих Шютковски: «Лично я, бросив взгляд на карту, на все эти просторы, задумался, мне вспомнилась участь Наполеона, постигшая его в России. Но я вскоре об этом позабыл. Позади было столько побед, что никто из нас всерьез не задумывался о поражении». «Все это кончится через каких-нибудь три недели, нам было сказано, другие были осторожнее в прогнозах — они считали, что через 2-3 месяца. Нашелся один, кто считал, что это продлится целый год, но мы его на смех подняли: «А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? С Францией? Ты что, забыл?» Бенно Цайзер: «Наступление продолжается...

Артур Гримм:«Враг, будучи не в состоянии удержать нас, постоянно пытается вовлечь нас в крупные сражения. Но нас всегда заблаговременно предупреждали о его намерениях, и мы обходили его в ходе ночных маршей». Гельмут Колаковски: «Поздним вечером наш взвод собрали в сараях и объявили: «Завтра нам предстоит вступить в битву с мировым большевизмом». Лично я был просто поражен, это было как снег на голову, а как же пакт о ненападении между Германией и Россией? Я все время вспоминал тот выпуск «Дойче вохеншау», который видел дома, и в котором сообщалось о заключенном договоре...

Гальдер:«Вдруг головы всех словно по команде повернулись направо. Мы увидели первого за эту кампанию убитого русского, словно воплощавшего собой всю разрушительную силу войны. Монголоидное лицо, изуродованное в бою, разодранное обмундирование, голый живот, весь в ранах от осколков. Колонна, чуть замедлившая движение, вновь устремилась вперед. Я, под впечатлением только что увиденного, откинулся на сиденье». Гельмут Ритген:«В плен никто не сдавался, поэтому и пленных практически не было. Между...

Гельмут Пабст: «Мы начали войну на Востоке, не разделавшись с той, что шла на Западе. А ведь однажды война на два фронта уже имела печальные последствия для Германии». «Я уже сейчас могу сказать, что месяца через полтора, от силы два, флаг со свастикой будет реять над московским Кремлем. Более того, в этом году мы покончим с Россией и уложим на лопатки «томми»... Да! Ни для кого не секрет, что месяц спустя наш непобедимый вермахт будет стоять у ворот Москвы. До Москвы от Сувалок — всего ничего, каких-нибудь 1000 километров...

Ганс-Август Фовинкель: «Смоленск — ставший в свое время местом гибели великого завоевателя; Березина, где и довершился разгром. Стоило мне произнести про себя эти два названия, как я почувствовал, будто заглянул в глубины истории. Но историческим событиям того периода не суждено повториться, их смысл и значение ныне уже совершенно другие». Гауптштурмфюрер Клинтер: «Над нами со свистом продолжали проноситься снаряды, разрываясь в гуще врага. В воздух летели изувеченные тела и винтовки...» Хорст Цобель: «Бывало, что мы круглыми сутками не вылезали из танков...

Курицио Малапарте: «Он рассуждал, как солдат, избегая эпитетов и метафор, ограничиваясь лишь аргументацией, непосредственно имевшей отношение к обсуждаемым вопросам. «Мы почти не брали пленных, — рассказывал он, — потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить...» «Это не имело ни малейшего смысла. Раненые русские валялись по обе стороны шоссе. Их третья по счету атака захлебнулась, и от криков тяжелораненых у меня кровь в жилах стыла!» Менк: «Орудие приходилось заряжать постоянно, только мелькают руки заряжающего...

«Русские прекрасно понимали, что немцы наглухо закрыли все выходы из города, создав вокруг Ленинграда кольцо блокады. Таким образом, все его жители оказались в положении приговоренных к смертной казни через голод и болезни. Какие меры следовало предпринять Красной Армии для прорыва кольца окружения города? И какие меры планируют принять русские для обеспечения жителей хотя бы минимумом продуктов питания ? Все дело в том, что население было обречено на вымирание, именно это и входило в планы нашего верховного командования»...

Вернер Адамчик:«Если ему верить, все оказалось мрачнее некуда. Красные бьются насмерть, несмотря ни на какие потери. Хотя наступление идет быстрыми темпами, все равно непонятно, когда и чем все это закончится, к тому же у русских больше людей, намного больше». «Я сразу понял, что они боролись до конца и отступать не собирались. Если это не героизм, то что же? Неужели одни только комиссары гнали их на смерть? Как-то не похоже. Не видно было среди них комиссарских трупов». Герман Хайс: «Русский солдат ткнул меня штыком в грудь...

Шифф: «Успевшие отрасти бороды придают всем нам сходство с подводниками, руки наши покрыты коркой грязи. Когда же мы в последний раз стирали обмундирование? Когда мылись сами? Похоже, не один месяц успел миновать. Тело одеревенело от постоянного лежания скрючившись в траншеях и окопах. Ни рук, ни ног не чувствуешь от холода! Зато чувствуешь, как тебя поедают вши. А где наши добрые товарищи, сражавшиеся плечом к плечу с нами?» Антон Грюндер: «Я как раз садился завтракать, когда начался весь этот ад...