Что-то пошло не так

Безопасный секс — тот, которого не было. Это я понял еще на первом курсе, когда с друзьями попал в студенческий лагерь строительного института. Лагерь был спортивный, поэтому пили там с каким-то олимпийским остервенением. Окончательно устав от алкогольного марафона примерно на пятый день, я решил воспользоваться предложением одного товарища, занимавшегося легкой атлетикой, точнее, бегом, наведаться к девчонкам. Кроме меня почему-то никто не пошел. Помню, мы поднялись на этаж выше, прошли по темному...

Два красных мутных глаза безобразной рептилии внимательно изучали мою внешность. Кровавые прожилки клубились и пульсировали, как личинки мотыля. Мне стало не по себе от этого долгого изнуряющего взгляда...

Город Краснодар мне запомнился с высоты. С высоты двухэтажного склада, крыша которого предательски прогибалась под моим весом. Ватными ногами я ступал по хлипким жестяным листам, тщательно выбирая место для следующего шага, будто лавировал по раскисшему весеннему газону, боясь вляпаться в говно...

23 февраля 2003 года. Военно-морской штаб города Ломоносов. - Ну рассказывайте, как вы докатились до такого? – глубоко затягиваясь сигаретой, вкрадчиво произнес майор ФСБ. Дым густым облаком полетел над моей головой… - И учтите, вляпались вы очень серьезно! Очень захотелось курить...

Почесывая укусы клопов и ворочаясь без сна на скрипучей койке в душной казарме курильского острова Итуруп, я сквозь залихватский храп солдат прислушивался к собственному организму. В области кишечника. Четыре очка с капающей откуда-то с потолка водой, отделенные друг от друга метровыми перегородками, хоть и не предполагали заповедной тургеневской интимности процесса, спугнуть естественные потребности уже не могли. Останавливало другое: а именно то, что в качестве туалетной бумаги у меня оставался...

Впечатлительным натурам читать нижеследующее настоятельно не рекомендую. …Последнее, что я запомнил, это два пучка колючей проволоки под током во взгляде командированного вместе со мной фотографа… Коллега изрядно гальванизировал от нервного возбуждения. Он, как мне показалось, даже сильно осунулся за последние часы, хотя я в этом не был уверен. В тот момент я вообще его видел впервые в жизни. Мы должны были познакомиться несколько часов назад в аэропорту на конференции, посвященной проводам назойливого роя российских журналистов в Китай...

Есть у меня дружок из культурной столицы. Как всякий северянин, Вова – человек суровый, но утонченный, не лишенный, так сказать, чувства прекрасного. То есть крепко пьющий. Несколько лет назад он переехал в Москву и поселился в баснописном алтуфьево. Этот ареал вызывал приступы когнитивного диссонанса в сознании уроженца Северной Пальмиры. Вова даже хотел написать книгу (или напечатать футболки?) «Страх и ненависть в Алтуфьево», но не успел. Так как судьба, хоть и порядочная стерва, но все же временами...

Я на бокс хожу. И вижу в том исключительную пользу. Вместе с пылью из организма куча ненужных мыслей вытряхивается. Тренер Мага, коренастый аварец с двумя наковальнями вместо кулаков, проникся ко мне симпатией, узнав, что я выпил чуть больше цистерны коньяка на его исторической родине. С тех пор ставит меня в пары с безжалостными отморозками. Так быстрей научишься, говорит. И неподдельно радуется, когда я густо огребаю. Хороший. Как-то, по его милости, отрабатывал я удары с дедушкой. Рыхлым, но дюже крепким...

Я тоже однажды на футбол ходил. Не сейчас. Давно. Когда ваш забивака еще в пеленки ссался в мокрых фантазиях мутко. Позвали меня на «Локомотив» армейские товарищи, «кони» в смысле. ЦСКА играл то ли с интером, то ли с реалом. Не помню. Помню, что готовиться начали с утра в чебуречной «Дружба» на Сухаревке. Водка «медаль» под скабрезные кричалки и куплеты в собственном чебуречном соку. «ОУКС» и далее со всеми остановками, кроме Есино. И вот перед тем как выдавиться на трибуне, один из армейцев мне вменяет файер: попробуй, мол, пронести...

Вышла у меня как-то духовка из строя. Явившийся по вызову мастер уверено прошлепал на кухню, наспех изучил масштабы экологической катастрофы и презрительно выдохнул мне в лицо застоялым перегаром: «ху*ня»! Мне даже как-то неловко стало, что я оторвал серьезного человека от важных дел. Он, может, в ЖЭКе после обеда в столовке бытовой газ производил в промышленных масштабах или разрабатывал новое месторождение сланцев под диваном, а тут я со своим мелкоконфорочным метеоризмом. Обнадеживала анонсированная незначительность предстоящих работ...

Отличился как-то в деловой поездке по Европе. Наливали безжалостно, хлестко, наотмашь. Так же как собянин летом плитку ложит. Поэтому пьянственное недоумение у меня случилось еще днем, на этапе нагнетающего аппетит ликера. Ужин с вином совсем не запомнил. Очнулся от пронизывающего холода. Открыл глаза. Первое, что увидел, как дыхание превращается в плотные ртутные фигуры ядовитого пара. Еще несколько минут неимоверных умственных усилий позволили мне сделать вывод, что я в своем номере. Под одеялом...

В классе девятом мне как-то в руки случайно попал желтый маркер. Недолго думая, я взял и написал слово «х*й» в книге для жалоб и предложений школьной столовки. От души: размашисто, щедро, на весь разворот. Не то, что бы я вкладывал какой-то протест или смысл в этот поступок. Просто мне тогда казалось это ужасно смешным: взять и написать слово «х*й». (Мне и сейчас, кстати, так кажется). Авторство быстро вычислили и мне было предложено пригласить в школу кого-нибудь из родителей для серьезной беседы...