Антон Кореневский

Я всегда знал, что попаду в Лондон. И про Штаты тоже знал. Моё детство совпало с перестройкой - тогда всем так казалось. Что все куда-то попадут, на этот раз в какое-нибудь хорошее место. Но пришлось немного подождать. В феврале 2002 я получил приглашение от частного фонда доктора Роберта Андерсона (почти сказочная фамилия, такой и человек был, Царствие Небесное). Фонд предоставлял мне проживание в доме профессора на Hornton Street в прекрасном районе Kensington, буквально в десяти минутах от знаменитого Hyde Park, а также вполне приличную стипендию. От меня предполагалось всего лишь собрать в библиотеке London School of Economics материалы для будущего бакалаврского сочинения...

Слово появится из пустоты. Эхом, погудкой, всё громче и громче. С грустью подумаешь: "Вот, дремлет Кормчий". Дремлешь лишь ты. Камни в сандалиях, жажда и зной. Выше, за Ним к неопознанной цели. Там на мгновенье ты вновь станешь целым, Снова собой. После - падение, после - побег. Всё на земле ненадёжно, непрочно...

Лёлик был явно не в себе. Это было очевидно. Первой заметила мама - её-то не проведёшь, материнское сердце не обманешь. - Лёлик, что с тобой? - Ничего - Ты можешь мне всё рассказать. Если хочешь. - Не хочу. - Значит всё-таки что-то не так. Что случилось? - Ничего. И ведь правда ничего. Из того что могла бы представить мама. И Лёлик совсем не не в себе, а как раз наоборот - наконец, возможно впервые в жизни - в себе, с собой и для себя. Он твёрдо решил ничего не говорить маме, пусть и дальше думает, что он любит читать стихи наизусть когда приходят их с папой друзья, что он каждый вечер с нетерпением ждёт нового дня чтобы поскорее вернуться в любимую школу, что это он выбрал скрипку...

Мне нравится название Стамбул. Просто потому что сейчас город называется именно так. Да, был когда-то Константинополь, не было никогда Царьграда, а теперь есть Стамбул. Мы провели удивительную неделю нашего медового месяца в зимнем Стамбуле. Улетали рано утром через день после свадьбы и ни о каких сборах даже не думали. Приземляемся. А город в снегу, ветер и с неба сыплется-льётся. Кое-как добрались до гостиницы, промокли, продрогли, но радости нашей ничто не могло отнять. Отель нам бронировали родители и место выбрали историческое, красивое, но весьма экстравагантное...

Нет, не движется время, ни быстро, ни медленно. Всё что видим снаружи - всё это в нас. Этот мир как фантазия В.О. Пелевина - невидимого героя книги Екклезиаст

Читая "Русскую идею" Николая Бердяева Весь мой жизненный опыт (в 35 уже не стыдно говорить об оном, тем более что он есть и весьма разнообразен), десятки великих произведений литературы, сам дух нашей веры свидетельствуют насколько чужд христианству - и православию в частности - всякий национализм. Христос не находил веры именно в Своём отечестве, но видел её в презираемых всеми самарянах. Господь принёс Благую Весть, дал подлинную надежду и "радость всему (!) миру". Апостол Павел ясно говорит, что...

Пресс-конференция Путина и все бла-бла после неё в очередной раз навели меня на грустную мысль: очень многие граждане нашей страны почему-то всегда чего-то от кого-то ждут, на что-то и на кого-то смиренно надеются и потом, не получив скатерть-самобранку или волшебную палочку это что-то (наша страна, Америка, "гейропа", Церковь - вариантов масса) или кого-то (президент, олигархи, патриарх, масоны-рокфеллеры) принимаются дружно ненавидеть. И в этих порывах надежд/ожиданий/ненависти сходятся самые разные круги общества - либералы и традиционалисты оказываются удивительно похожи. А потом народ постепенно успокаивается и всё по новой...

A momentary lapse of reason That binds a life for life PINK FLOYD А я опять о своём, о стариковском. Этот матрац в кабинете ЛФК творит со мной какие-то фокусы. И музыка как-то так подбирается - что ни день, то приключение. Сегодня - "A momentary lapse of reason» Pink Floyd.  И вот не пойму никак, помутнение это было или всё-таки наоборот. Но опыт интересный, почти экзистенциальный. Есть в вечернем молитвенном правиле такие слова святого Иоанна Дамаскина, от которых всегда мурашки по коже: не уже́ли мне одр сей гроб бу́дет...