я ваще-то писатель

—Что с ним сделали эти двое? —Какие двое? Серафим Сергеевич тут же пожалел, что задал свойственный его ученой натуре уточняющий вопрос. В глазах Владимира Владимировича Синицы свирепело пламя, а воздух в столовой и до прихода полковника начинал отчетливо пахнуть керосином. —Какие двое?! Ты что, идиот, Сергеич? — Полковник схватил ведущего научного сотрудника за воротник и ткань в руках война безвольно захрустела, — Или ты меня за дурака держишь? —Владимир Владимирович, ну как можно, я же сердечник, — Взмолился Серафим Cергеевич, привычно не ощущая под ногами твердой почвы. Полковник отпустил ученого,...

Этот рассказ о том, как за нерушимыми стенами убеждений появляются пространства для их переосмысления

Я долго не писал и когда я долго не пишу — это обычно связано с тем, что я счастлив. Это болезненные, нервные, режущие изнутри моменты хочется вылить на бумагу, чтобы хоть как-то от них избавиться. Но счастливые, «ясные дни» оставляешь себе. Их достаточно. Господи, как легко бы я все променял на то, чтобы иметь только такие дни. Но они кончились. Мы кончились, я и Она. И теперь настало время об этом написать. Я начну сначала, наверное. Даже не знаю, когда больнее возвращаться — в сладкий поцелуй начала этой истории или открытой ране ее завершения. Но мне придется пройти весь этот путь заново, чтобы найти эту трещину на виниловой пластинке моей жизни и понять, что пошло нет так...

Майк сказал завести дневник, и похоже это первая глупая вещь, которую он сказал мне. Справедливости ради, я видел его всего один раз, на встрече Анонимных Алкоголиков. Черт, а мне можно называть его по имени, если клуб анонимный? Наверное, я забегаю вперед, так что начну сначала, дорогой дневник. Пару дней назад я прибирался дома, как вдруг раздался звонок в дверь. Мне не нужно было смотреть в глазок, чтобы узнать кто был у меня на пороге — с той стороны несло смертью за милю. —Это ты, Антонио? Я думал, у меня пару деньков отпуска, —сказал я, приложив голову к двери. Я знал, что все равно открою ее...

Я вышел на привокзальную площадь Новосибирска в девять утра и когда Тома не взяла трубку я почувствовал смесь противоречивых ощущений — как будто я одновременно слишком подготовился к этому путешествию, и как будто я не подготовился к нему совсем. Мы договорились, что Томе нет смысла меня встречать, ведь это утро субботы и я могу просто заказать такси. Я вспомнил что, когда приезжал в прошлый раз Тома повела меня в кофейню неподалеку и купила мне кофе и кокосовый эклер, который она считала лучшим в городе. Я не очень разбираюсь в эклерах и еще меньше в Новосибирске, но мои отношения с этим городом нельзя назвать простыми...